Стрелы Перуна

— Яз тебе еще кое-што обдеру плетью, коль не отыщешь, — пообещал воевода. — Найти надобно. Кирша, тебе поручаю. Все тут переройте, а штоб кожицу сию мне в руки отдали. И... под страхом смертной кары — никому ни слова о том, што видели и слышали. Никому!

— Не скажем, воевода. А послание козарское отыщем! — отозвался Ждан.

— Ищите! Меня давно уж дело ратное кличет. Как переметчик сказывал, гридь Кирша? Санджар ночью непременно на нас пойдет?

— Сказывал, тумены козарские для битвы готовы.

— Ну-ну. Встретим...

Асмуд ушел. Трое пядь за пядью обшаривали землю перед валом.

Хитер был Кирша, подозрителен, да и Перемир ему в этом не уступал. Однако же не догадались они Ждана обыскать. А опасное послание хазарское давно уже кануло за пазуху немировского десятского, и ползал он на коленях и чертыхался только для вида. Лукавый ум Ждана сообразил, что Свенельд щедро вознаградит его за предупреждение и за этот смертельно для того грозный клочок пергамента.

Кирша и Перемир искали бы пропажу так долго, что, наверное, догадались бы обыскать и Ждана, но тут могуче громыхнули мечи по железным щитам: хазарские тумены пошли в ночную атаку!

Слева, в полуверсте от них, ярким огнем полыхнул сухой камыш.

— Все, не найти! — крикнул Кирша. — К бою, братие! Мож, потом отыщем послание козарское воеводе Свенельду. Вперед!

И сотские побежали на вал, вырвав из ножен мечи.

— Где Ждан?! — спросил Кирша Перемира, когда они оказались среди тысяч ратников.

— Тут где-то!..

Но тут его не было. Ждан бежал к Свенельду. И долго ему искать варяга не пришлось: тот в свете горящего камыша, сидя верхом на коне, отдавал распоряжения тысяцким:

— Плотнее, плотнее ставь полки! Как огонь погаснет, комонники козарские силой великой на нас пойдут. Стойте крепко! Не дрогните!

— Воевода! — окликнул его Ждан... — Свенельд! Дело и слово спешное! Дело смертное!

— Подойди! — приказал тот. Ждан подбежал:

— Вот. Послание тебе!

— Што в нем?

— Не ведаю. Только воевода Асмуд знает... Свенельд вырвал рулончик из руки Ждана, развернул здоровой рукой — левая покоилась на перевязи, — пробежал глазами по тексту, остро глянул на десятского:

— Кто ведает про сие?

— Кирша, Перемир и воевода Асмуд. Но читал только Асмуд, а што в послании сем, никому из нас не сказывал.

— А переметчик где?

— Убежал было, да в яму угодил и на кол напоролся. Погиб.

— Так... — Свенельд помолчал мгновение. — Награды ждешь?

— На то твоя болярская воля, воевода, — Ждан смиренно согнулся в поясном поклоне.

Свенельд криво усмехнулся, внезапно вырвал из ножен меч и наотмашь рубанул им своего невольного благодетеля. Ждан, рассеченный до пояса, рухнул на прибрежный песок.

— Переметчик козарский! — крикнул варяг. — Вот весть изменную мне принес. — Он показал тысяцким клочок пергамента. — Мыслят купить меня козары! Меня?! — И бросил кожу в горящий камыш.

Тысяцкие  переглянулись.   А  Велемудр,  ставший  во главе богатырей тяжелой дружины вместо Добрыни, шепнул своему товарищу полочанину Колесу:

— Ишь как перехитрил нас! Надобно было узнать, што в послании том. Хитер вар-ряг. Будь настороже. В случае чего яз смахну ему голову, не промажу...

— Што ж все-таки в послании том?

— Проведаем потом у Асмуда. Он же читал. Слыхал, што Ждан-то сказывал?

— Нет! Он тихо речь вел.

— А яз слыхал. Асмуд-воевода глядел послание сие.

— Тогда и мы проведаем. А все ж и сейчас узнать не мешало бы, перед жестокой сечей, штоб в измене голову попусту не сложить...

А в послании было: «Свенельд-беки! Великий каган Шад-Хазар Наран-Итиль жалует тебя землей Таврии с городами: Таматарха, Короча, Суруж и Фуль. Ты получил просимое тобой. Выполни теперь свое обещание — помоги сокрушить кагана Святосляба!» На тексте красовался золотой оттиск с перстня великого кагана Хазарии Иосифа.

Прочитав послание, Свенельд подумал с горечью: «Поздно!». А зарубив Ждана, рассудил: «Один опасный недруг теперь у меня на Руси — Асмуд. Кирша и Перемир не в счет: кто им поверит, да и не ведают они ничего. А вот ежели Асмуд донесет Святославу, тогда... Мож, выкручусь? Послания-то нет, сгорело! Все одно веры мне прежней не будет: Асмуд не даст забыть князю о злоумышлении моем. А посему битву нынешнюю надобно мне свершить доблестно и все сделать, штоб в победе слава моя сверкала ярче Асмудовой. Погибну, а добьюсь сего!.. А мож, старый филин погибнет?.. Нет, вряд ли! А мож, мне...»

Камыш прогорел. Конные толпы хазар стремительно надвигались из темноты.

— Колес! — позвал Свенельд. — Веди гридей вдоль брега и ударь по козарам справа... Братие и дружина! — воззвал он к богатырям. — Копья к бою! Р-рысью-у... Вперед!

Глава пятая Ночь мучительного неведения