Стрелы Перуна

— Ну ладно, заходь! — велела она гонцу. — Да не топай сапожищами, будто мерин. На цыпках ступай.

Когда воин вошел, Рубаниха строго спросила:

— Ну чо у тя спешного такого, негодник рыжий?

Тот топтался на месте: со света не мог сразу разглядеть, кто есть где.

— Вон болярыня, — показала старуха. — Кланяйся, нечистый дух!

Воин поклонился, громыхнул густым басом:

— Так што... Вели...

— Цыть! Не грохочи так. Оглушил. Тише речь веди, аль не видишь?

— Так што, — сбавил тон посланник, — великий князь Святослав побил Хакана. Велел передать тебе, болярыня, поклон. — Гонец низко поклонился. — И-и...

— Сказывай уж все! — велела старуха.

— И... княжича Володимира со мной прислал. Да яз поостерегся сюда его взять, в терем...

— Ох-х, чадо мое! — силилась подняться Малуша.

— Веди уж, басурман! — приказала Рубаниха. — Байбак и есть байбак... Мог и скрыть до поры, — укорила она простодушного гонца.

Владимир с порога бросился к постели:

— Ма-а-аманя! Ми-иленькая! Кто тебя обидел?!

С тех пор Малуша не расставалась с сыном, и теперь они жили в одном из княжеских теремов в Киеве. Потеплела суровая Ольга к опальной ранее ключнице. И как-то сразу любовь жестокой бабки обрушилась на Владимира, которого до сей поры она не видела и знать не хотела. По велению княгини к Владимиру приставили болгарина-книжника, искусного в славянском письме и цифири.

Ольга все чаще брала с собой в церковь Малушу и Владимира. Молодая женщина стала пристальней всматриваться в обряды ранее чуждой для нее религии. Красота этих обрядов завораживала, вкрадчивые голоса священников проникали в глубь мозга, будоражили сердце. Сладкозвучное пение церковного хора увлажняло ресницы, звало куда-то далеко, и жизнь на грубой земле после этого казалась тусклой и никчемной...

Святослав смотрел на женскую блажь смешливо, но решительно воспротивился приобщению к новой религии Владимира, как, впрочем, и других своих сыновей. Князь в больших и малых делах поступал скоро и круто. Вскоре Владимир был отдан на воспитание суровому воину и ярому язычнику боярину Перемиру. А постоянный надзор над племянником держал брат Малуши, прославленный в боях воевода Добрыня.

Глава шестая Святослав и Малуша

— Пошто, сокол мой ясный, опять дружину ополчаешь? Пошто к ниве смертной воев скликаешь? Аль в мире жизнь тебе не красна?

Князь нахмурился. Ни от кого не стерпел бы он этих слов. Ни от кого! Однако были два дорогих ему человека, которым разрешалось многое: это мать — великая княгиня Ольга, и лада любая — Малуша. Первая была властной, жестокой и коварной, но сына своего берегла и была ему верной помощницей. Вторая же безрассудна, смела до дерзости, красива до изумления и любима князем по-сказочному.

За любимой ладой и чадо любо! Владимир восхищал отца бойким нравом, находчивостью и недетским пытливым умом.. Недавно княжич прошел обряд посвящения в воины — подстягу. Великий князь Киевский опоясал сына мечом, подарил боевого коня и ратный доспех.

Два старших сына, Ярополк и Олег, не притягивали так суровое сердце отца, как робычич[62] Владимир. Может быть, потому, что Святослав не любил свою первую жену, угорскую княжну Предславу? А потому и не любил, что он, грозный воитель Севера, был натурой цельной, неделимой и на двоих его не хватало. В незримой, но яростной и упорной борьбе за него победила не царская дочь, а простая мужичка из города Любеча.

Предслава зло щурилась, шипела змеей:

— Рабыня не соперница мне...

Придворные усмехались втихомолку. Они-то знали и видели, к кому все чаще обращается взор их грозного властелина, когда он хоть на минуту отходит от ратных дел...

На вопросы Малуши Святослав нахмурился было, но засмеялся, обнял:

— Худой мир горше доброй ссоры! Не мы меч точим на чуждые головы. Аль забыла, как два лета тому козары с печенегами Киев-град обложили? И на тебе степняки добрую отметину оставили. — Он коснулся груди Малуши. — Не болит?

Та вздрогнула:

— Больно, ладо мое. Железо бабка Рубаниха вынула, да и рана зажила. Не рана болит, сокол мой, а сердце.

— Чего сердцу болеть? Яз с тобой. Все живы... А за рану твою яз тогда тех печенегов и козар вместе с из-менщиками-полочанами повесить велел. Жаль, кровопивца Пубскаря достать не сумел. Утек в Козарию бирюк полоцкий.

— Сказывают, изменщик большую честь в Итиль-граде снискал. Его сам хакан-бек в побратимах держит. И веру магометову принял купец.

— То верно. С хакан-беком Пубскарь заодно. Злато ссужает полочанин на бранное железо для войны с Русью. Ну да придет к нам пан — и на него найдем капкан! От нас не спрячется переметчик пакостный.

— Много злата супротивнику нашему надобно. У матушки твоей намеднись разговор был. Доглядчик от Летки сказывал, што трудненько хакан-беку то злато добывать. Якобы водил он воев своих на торчинов, штоб полон и коней взять...