Стремглав к обрыву

Но я старалась не поддаваться эмоциям. В то лето я научилась многому из того, что входит в традиционный набор навыков для обеспеченных людей. В школе я играла в волейбол и баскетбол; теперь принялась осваивать теннис под руководством Бориса и его отца. И гольф – под руководством Хелен Штамм, которая иногда брала меня с собой в клуб. Мы с Мартином учились плавать в грязной луже в Брайтоне; теперь, на озере Квантог, чистом и спокойном, я поняла, какое удовольствие можно получать от воды, если ты богата. Я научилась кататься на водных лыжах, управлять катером и освоила азы парусного спорта. Приобрела множество полезных умений «для гостиной»: научилась прилично смешивать коктейли, неплохо играть в бридж, усвоила тон доброжелательной снисходительности в общении с миссис Банион. Начала курить. Хелен Штамм держала сигареты в кладовой, и к концу второй недели я не устояла перед искушением и взяла пачку. После этого я регулярно таскала у нее сигареты, но, хотя она не раз предлагала мне воспользоваться ее запасами, курение оставалось моим тайным пороком. Будь я способна осознать всю нелепость своего поведения, я не пряталась бы у себя в комнате, как восьмилетний мальчишка, который уединился, чтобы обследовать некую недавно обнаруженную и страшно занимающую его особенность своего организма.

И наконец, я ела. Больше, чем за всю свою жизнь до того и, пожалуй, после. До отвала наедалась за завтраком, обедом и ужином и перекусывала в промежутках. Поглощала фрукты и сыр из набитого едой холодильника, сухофрукты и орехи из огромной кладовой, печенье из больших керамических банок на кухне. Ела столько, что за лето прибавила в весе восемь фунтов, несмотря на то что много двигалась. Пришлось две недели голодать, чтобы влезть в свои старые платья.

Мартин приехал через неделю, в свой выходной. Жаловался на плохое питание и тяжелую работу, но выглядел прекрасно и признался, что играет в баскетбол, по нескольку часов в день купается и загорает, а заботливые дамы из отдыхающих тайком подкармливают его. Когда он явился, мы с Борисом заканчивали утренний урок. Мы переоделись и отправились купаться. Борис поначалу стеснялся Мартина, но пришел в полный восторг, когда тот, разбежавшись, нырнул и проплыл ярдов двадцать под водой.

Он попросил Мартина научить его нырять, и брат тут же этим занялся. Я наблюдала за ними и вдруг заметила, что Нина и Лотта, загоравшие на плоту, вытягивают шеи, чтобы посмотреть, кто это с нами. Скоро любопытство взяло верх: они подогнали плот к причалу Лойбов и через несколько минут появились сами. Вернее, появилась Нина, а Лотта держалась позади. Я представила им Мартина. Он вежливо поздоровался, но из воды не вышел.

Они крутились возле нас целый день и не давали поговорить. Меня забавляло и одновременно раздражало изменившееся отношение Нины ко мне. Нахальство сменилось дружелюбием, как только она убедилась, что вблизи Мартин выглядит не хуже, чем издалека. Вечером, когда она пригласила всех – и меня в том числе – покататься на катере, я почти поверила в ее искренность. Даже Лотта вела себя иначе; стала менее отчужденной, словно примирилась с моим существованием, обнаружив, что у меня есть красивый брат, который хорошо плавает, умеет нырять и не умирает от смущения, когда две шестнадцатилетние девицы из богатых семей строят ему глазки.

– Приезжай еще, – сказала я, провожая его после ужина. – Ты очень способствуешь росту моей популярности.

Но в следующий раз он приехал не один.

Был холодный дождливый четверг. Мы не стали включать отопление, а разожгли камин в гостиной и устроились с книгами на коврике перед ним. Мы лениво повторяли какие-то скучные темы, и я то и дело клевала носом, но было так тепло и уютно, что хотелось подольше продлить эти приятные минуты.

«Территориальные претензии Англии в Северной Америке основывались на… Известного капитана английского судна, который трижды безуспешно пытался основать колонии в Новом Свете, звали… Торговая компания, получившая от короля Якова разрешение основать колонию в Новом Свете, называлась…» Я заставляла себя терпеливо дожидаться ответа Бориса, прежде чем переходить к следующему вопросу. Наконец я начала клевать носом, но вряд ли он долго наслаждался этим зрелищем. Раздался звонок в дверь. Я, не открывая глаз, попросила его открыть и опять провалилась в сон.

– …будем жаловаться на вас, милочка, – разбудил меня строгий голос. До конца не проснувшись, я резко села. Возле меня стоял Дэвид и смеялся, рядом с ним – улыбающийся Мартин и незнакомая красивая девушка.

– Ты, кажется, нам не рада, – заметил Мартин.

– Вы меня напугали до полусмерти, – ответила я.

– Тогда скорее приходи в себя, – сказал он, сделав небрежный жест. – А то у Роды может сложиться неправильное впечатление о моих родственничках.

Тут я вспомнила о Борисе и с трудом встала, чтобы посмотреть, где он. Он стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк, и смотрел на нас. Я протянула ему руку, и он, смущаясь, робко подошел.