Стремглав к обрыву

– Каждый ребенок, Руфь, переживает целый ряд болезненных изменений в сознании, прежде чем достигнет разумного отношения к себе и к окружающему миру. Лотта, например, до трех лет внимательно смотрела на дорожные столбики, мимо которых мы проезжали, и спрашивала, куда они убегают. Я пыталась объяснять ей, что движемся мы, а не столбики, но она упрямо считала, что мир вращается вокруг нас, пока не смирилась с мыслью, что это не так.

– Не понимаю. Простите, я устала.

– Когда вы научитесь воспринимать действительность более трезво и объективно, вам перестанет казаться, что я только и думаю, как бы вас оскорбить. Я веду себя с вами так же, как со всеми остальными. Дело вовсе не во мне, а в вас – это вы ведете себя со мной не так, как с другими.

Все-таки не удержалась! И что тебе от меня надо?

Она подождала ответа. Потом закурила и, закинув ногу на ногу, резко заметила:

– Впрочем, как знаете. Хотя жаль: если бы не эти глупости, мы вполне могли бы подружиться.

На площадке за дверью я задержалась, чтобы прийти в себя. Достала из сумочки зеркальце и посмотрела, видны ли у меня на лице следы смятения. Подкрасила губы, спрятала зеркальце в сумочку и вызывала лифт. Очутившись на улице, я по привычке пошла к станции надземки. И лишь в вагоне сообразила, что если уеду со Штаммами до первого января, значит, не смогу встретить Новый год с Дэвидом. Конечно, ничего особенного мы не планировали, но мы всегда встречали Новый год вместе – с двенадцати или тринадцати лет. Он никогда не делал из этого большого события и даже не приглашал меня заранее. Все происходило точно так же, как если бы он зашел позвать меня в кино, только вместо дежурной фразы про контрамарку он начинал перебирать вечеринки, которые устраивали его друзья.

«К Арту Любову надо идти с вином, – говорил он, к примеру. – К Мики – бутылочка тоже не помешает, но зато оттуда нас не выгонят, если и не принесем». Рассмотрев таким образом все варианты, он останавливался на том, который гарантировал максимум удовольствия и минимум затрат.

Что же делать? Поехать со Штаммами и вернуться автобусом на день раньше?

Я неожиданно развеселилась оттого, что уже сижу и строю планы, как будто поездка со Штаммами – дело давно решенное. Хелен Штамм сказала: «Давайте, будем считать», и я послушно согласилась. Я закрыла глаза. Не стоит вспоминать все, что она говорила. Она хочет, чтобы я поехала с ними, и будет считать, что я согласна ехать. Ну и пусть. У меня не осталось сил, чтобы еще раз возвращаться к разговору или принимать самостоятельное решение. Казалось, никогда в жизни я не чувствовала себя такой усталой. Глаза закрывались сами собой, все тело ныло, и вообще меня словно прокрутили в стиральной машине.

Я скорее поняла бы его выбор, если бы вы олицетворяли для него не идеальную мать, а идеал женской привлекательности… В чем дело? Боитесь высоты?.. Пора вам понять, что мир не вращается вокруг вас… Дело не во мне, а в вас.

На конечной остановке меня растолкал кондуктор. Я прошла через несколько вагонов и всю обратную дорогу стояла. Болела голова, я думала – от голода. Но и после ужина боль не утихла. Мартин был на матче своей команды с командой из штата Миссури, отец – на работе. Маме, с которой мы так мало виделись после моего возвращения в августе, хотелось поговорить со мной. Оказывается, отец рассердился на нее за то, что она дала Мартину денег, чтобы он мог пригласить на матч Роду. Мама попыталась объяснить ему, как это важно для Мартина, но отец хлопнул дверью и ушел. Хорошо, хоть я появилась, может, что-нибудь посоветую, но если мне надо поделиться своими проблемами, она готова, с удовольствием послушает, что я расскажу… Я не могла думать ни о чем, кроме разговора с Хелен Штамм, но меньше всего мне хотелось кому-то об этом рассказывать.

Я переодевалась после ужина, когда пришел Дэвид.

– Эй, – крикнул он, – фильм вот-вот начнется. Подкрашиваясь перед зеркалом, я с удовлетворением отметила, что наконец-то мое лицо выдает возраст и усталость.

– Черт! – воскликнул он, увидев меня. – Кто это тебя так измочалил?

Мать посмотрела на него, на меня, опять на него:

– Что такое? Руфи плохо выглядит?

– Нет, – нашелся он, – выглядит она замечательно. Только как-то изменилась. Наверное, из-за новой прически.

– Новой прически? Она не ходила в… – Тут она поняла, что он шутит, и беззлобно толкнула его в плечо.

Я надела пальто, и мы вышли на улицу. Вечер был так хорош, что в кино идти не хотелось. Но сидеть в парке – быстро замерзнешь, а чтобы часами бродить по улицам, я слишком устала.

– Что там идет? – спросила я, когда мы дошли до Второй авеню.

– Понятия не имею, – ответил он, обнимая меня.

– Ну да, зато знаешь, когда начало.

– Ничего подобного. Честно говоря, у меня и билетов-то нет.

– Дэвид, я устала, мне не до шуток. Скажи, куда мы идем.