Стремглав к обрыву

Вдруг стало жарко, во рту пересохло, но дрожь не унималась. Я подтянула к себе саквояж. Долго не могла открыть замок: тряслись руки. Сумка лежала сверху. Я достала сигареты и спички, хотела закурить, но спичка никак не зажигалась. После нескольких безуспешных попыток я поняла, что курить не хочу, и бросила сигарету на пол. Высыпала содержимое сумки рядом с собой на сиденье, кошелек, помада, футляр с зубной щеткой, щетка для волос, кое-что из одежды. Нет банковской книжки! В панике я искала ее, потом вспомнила, что она в другом отделении. Надо расстегнуть молнию. Она не расстегивалась, и я так сильно дернула, что оторвала ее. Вытащила книжку и проверила последнюю запись: тысяча двести семьдесят долларов двадцать семь центов. Перелистнула несколько страниц назад. Тысяча тридцать три доллара сорок два цента в сентябре, после лета у Штаммов; восемьсот шестьдесят восемь долларов двенадцать центов в конце июня, перед тем как я с ними уехала; дальше сумма равномерно уменьшалась на пять центов каждый месяц, пока не достигла пяти долларов – первоначального вклада, сделанного пятнадцатого июня сорок шестого года, через полчаса после того, как я получила свою первую зарплату. Я устроилась на лето продавщицей в большой магазин. Казалось, буквы тоже дрожат – кружилась голова. Кружилась и раскалывалась от боли, книжка дрожала в руках, все перепуталось, и я вдруг решила, что смотрю не на первую запись – на последнюю.

– Произошла ошибка, – сказала я чужим, металлическим голосом, – пожалуйста, отвезите меня в банк.

Машина не двигалась с места. Я посмотрела вокруг. Мотор не работал. Хелен Штамм смотрела на меня.

– Пожалуйста, – сквозь слезы попросила я ее, – отвезите меня в банк, пока он не закрылся. С моим счетом что-то не в порядке.

– Уже поздно, Руфь, – ответила она очень спокойно, и я поняла, что она не представляет себе, какая ужасная произошла ошибка. – Мы позвоним им завтра утром.

– Утром, – сказала я, прижимая к себе книжку, – они отдадут мои деньги кому-нибудь другому. – Я заплакала. – Может, уже отдали.

– Позвольте мне взглянуть, Руфь. – Она протянула руку, и я неохотно отдала ей книжку.

– Не вижу никаких ошибок, – сказала она. – По-моему, все в порядке.

– Боже мой, посмотрите. Вот сюда. Тут написано, что у меня на счету всего пять долларов.

– Нет. Ничего подобного. Тут написано, что на двадцать второе декабря пятидесятого года у вас тысяча двести семьдесят долларов и двадцать семь центов. Это последняя запись.

Я выхватила у нее книжку, чтобы убедиться. В самом деле. Я рассмеялась.

– Вы правы. Не знаю, что на меня нашло. – Я снова рассмеялась.

– Шок и переутомление, – поставила она диагноз.

Еще смешнее – говорить «шок» про чековую книжку. Я так смеялась, что закололо под ложечкой и по лицу потекли слезы. Потом вдруг мне снова стало холодно, и я заплакала. И положила голову на выброшенную из сумки одежду.

– Руфь, вы сможете дойти до квартиры?

Я хотела ответить, но рыдания сотрясали все тело. Хлопнула дверца, надо мной раздался голос Хелен, и она взяла меня за руку:

– Давайте, Руфь. Попробуйте встать. Я помогу вам.

– Не-е-е-е-т, – простонала я, пытаясь высвободиться.

Она отпустила меня. Потом кто-то вытащил саквояж и сумку у меня из-под головы, я почувствовала, что касаюсь щекой прохладной обивки сиденья и громко плачу. Кто-то что-то говорил, обращаясь непонятно к кому. Меня завернули во что-то теплое, и я еще долго не могла согреться.

Проснувшись, я увидела, что лежу на кровати. Наверное, у Штаммов, в комнате для гостей. Комната очень красивая. Почти такая же большая, как та, которую я занимала в их загородном доме, с бледно-желтыми обоями, серым ковром на полу и серыми бархатными шторами. Я полежала еще немного, встала, потянулась. Все тело ломило, мне хотелось вымыться, поесть и в туалет. Покачиваясь, я вышла из комнаты и побрела по коридору. Вокруг ни души. Я добралась до библиотеки, постучала и вошла. Хелен Штамм сидела на кожаной кушетке, откинув на спинку голову, с сигарой и руке. Рядом с ней на кушетке лежала книга. В комнате было сильно накурено. Увидев меня, она подняла голову.

– Здравствуйте, Руфь. Не слышала, как вы вошли.

– Здравствуйте.

Мне было неловко. Колени дрожали, я прислонилась к двери, чтобы не упасть. Она подошла ко мне. Прокуренная насквозь; от одежды невыносимо пахнет табаком. Меня затошнило.

– Вы нашли свои вещи в комнате для гостей? – спросила она. – Я посоветовала бы вам принять горячую ванну, переодеться и поесть – именно в такой последовательности.

– Боюсь, я причиняю…

– Глупости.

Она вывела меня в коридор и проводила до комнаты. Мой саквояж стоял на обтянутом оливковой кожей кресле у окна; с ручки кресла свешивался розовый купальный халат, скорее всего Лоттин. Я присела на кресло. Миссис Штамм пошла в ванную, и через минуту я услышала шум льющейся воды.