Стремглав к обрыву

– Рад познакомиться, – ответил приятный мужской голос, обладатель которого, по-видимому, привык к подобным сообщениям. – Мистер Штамм в начале семестра говорил, что они с женой разводятся. Жаль, мы не знали о новом браке. Вы же понимаете, как дети реагируют на такие перемены.

– Разумеется.

– Позвольте спросить, когда…

– Две недели назад. Мы только что вернулись из свадебного путешествия, и я, признаться, думала зайти в школу и поговорить с вами. Узнать, не нужна ли Борису какая-нибудь помощь.

Мы договорились о встрече, и директор повесил трубку. Он не спросил, ездил ли Борис с нами. Я опустила трубку на рычаг.

Мисс Мак-Манн, ваши уроки не прошли даром.

Я мысленно усмехнулась. В каком классе она учила Мартина, в четвертом или в Пятом? Нет, в пятом была мисс Кригер. Я училась в шестом и без зазрения совести писала от имени родителей записки учительнице Мартина, старательно имитируя мамин неуверенный почерк и для большей убедительности допуская одну-другую ошибку. Я до дыр зачитывала медицинский справочник Теиных родителей, отыскивая в нем невероятные, но быстротечные болезни. Но когда одна из моих ученых находок вызвала подозрение, я решила доверяться собственной изобретательности.

Уважаемая мисс Мак-Манн, сегодня Мартин не придет в школу. Он уронил на ногу молочный бидон, и я поведу его к врачу. С уважением, Роза Кософф.

Я на мгновение заколебалась. Обманывают ли учителей в частных школах? Или там все по-другому? Что скажет Уолтер?

Не говори ему.

Я начала убеждать себя, что это глупо. Зачем обманывать Уолтера?

Это не ответ, Борис!

Обыкновенная фраза, но в голосе Уолтера, когда он произнес это, мне послышались нотки, которых я раньше не замечала. Обвинение безо всякого к тому повода. Борис тоже это почувствовал. Посмотрел на отца, будто он понимает – хотя еще не до конца – все что происходит.

В половине четвертого я ждала Бориса в библиотеке. Села за стол и вспомнила о Хелен Штамм. Быстро встала и вспомнила Тею в день похорон Мартина. Чтобы не думать о них, принялась ходить по комнате – и вспомнила о Дэвиде. В конце концов вышла из библиотеки, побродила по квартире и устроилась в кухне, где Эстер разбирала чистое белье. Спросила ее о каких-то хозяйственных делах. Она вежливо ответила, но разговор не поддержала.

В этот момент пришел Борис. Мы оба немного смутились, вернее, смутился он, а я не знала, как ему помочь. Хотела поцеловать – он отстранился. Эстер поставила перед ним шоколадный торт и молоко; я спросила, может, он поест в спальне, пока я там разберу кое-какие вещи.

– Лучше здесь, – сказал он, уткнувшись в тарелку.

– Ну пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить.

Он взял стакан и тарелку, пошел за мной по коридору; по дороге я подумала, что он будет увереннее себя чувствовать в своей комнате, так сказать, на своей территории. Спросила его, он кивнул. В комнате он сел за стол, я – в обитую коричневой кожей качалку.

– Звонил мистер Фармер по поводу твоих прогулов.

Он в первый раз посмотрел на меня – глаза были полны слез.

– Я понимаю, почему ты это сделал. Конечно, я не могу знать наверняка, но понимаю, что ты расстроился. В этом нет ничего удивительного.

Сдерживаясь из последних сил, он не опускал глаз.

– Где ты проводил столько времени? В кино?

– В основном.

Я достала сигареты из кармана халата, закурила. В комнате не было пепельницы. Он протянул мне тарелку с надкушенным куском торта.

– Не хочешь есть?

– Нет.

Я взяла тарелку и поставила на колени. Что еще сказать? Ругать глупо, он и сам знает, что поступил плохо. Наказывать еще глупее: в любом случае это не повторится. Семестр только начался, и с моей помощью он легко догонит класс. Не так уж много он прогулял. Даже хорошо, что мне придется больше с ним заниматься. Я еще не страдала от бессмысленности и бесполезности своего существования, но уже начала задумываться, что же я буду делать на протяжении всей оставшейся жизни.

– Пойдешь завтра в школу?

– Да.

– Постарайся узнать, что ты пропустил, и начнем догонять. Он кивнул. Я потушила сигарету о тарелку с тортом, встала.

– Мне придется сказать твоему отцу. Думаю, он все поймет. Борис отвел глаза. Как и я, он теперь не был уверен, как отнесется к его проступку отец. Я подошла к нему, поцеловала в макушку и вышла из комнаты. Отнесла тарелку в кухню, выбросила торт в ведро. Эстер не было. Я заглянула в шкафы, осмотрела посуду: белый свадебный сервиз родителей Уолтера; белый сервиз, которым он и Хелен, а теперь он и я пользовались каждый день; тяжелые хрустальные фужеры; бокалы для коктейля; высокие изящные стаканы для виски со льдом и много чего еще.