СтремгLOVE

Другие менты заходят в квартиру убитой, благо дверь открыта, и начинают обыск. По стенам развешена собачья порнография с участием человеческих самок. Жуткие фотокарточки. Целая галерея портретов черных кобелей. Менты видят и кипу видеокассет. Включают видак, ставят кассеты – и там, разумеется, порносъемка. Кобели пыхтят, высовывают розовые языки, размахивают хвостами... На столе они видят включенный компьютер, смотрят: а там сайт любителей собак, на котором баба Валя вела форум «Как заниматься любовью с черными догами».

Мент читает последний вопрос:

«Как лучше все устроить, если у одной дамы два кобеля?»

Мент ухмыляется и набивает ответ:

«Всех на хуй пристрелить – и обоих кобелей, и суку».

Он хохочет. Все на нервах. После снимает с плеча автомат и начинает палить по собачьим портретам, по стенам и шкафам. Летят щепки, обрывки бумаг, а из тумбочки со снесенной автоматной очередью дверцей высыпаются банкноты в пятьсот евро и летают по комнате.

Патроны кончились. Мент плюет на пол и выходит из комнаты.

На похороны Васи собралось не так много народу. Тут журналисты в свитерах и голубых джинсах, какие-то провинциальные родственники, посторонние бабушки, которые приходят получить заряд эмоций. Выносят гроб, пьяные музыканты нескладно исполняют траурный марш. Похоронная процессия трогается. К ней подходит другая процессия, собачников. Они идут со стороны соседнего дома, на котором богатая вывеска: «Собачья выставка». Это они так подгадали. И для конспирации тоже. В какой-то момент собачники кидаются на похоронную процессию и начинают ее громить. Они бьют бабушек, дедушек, науськивают на людей собак – лай, крики.

В какой-то момент из засады выскакивают и менты в сине-голубом камуфляже, и омоновцы с петлями и начинают душить собак. Опять под вопли интеллигентов. Но тут задушенные вдруг начинают превращаться в человеческие трупы. Люди несут плакаты с текстами: «НАШИ против зверей», «Люди круче собак», «Собачьи питомники – бомжам!», «Топи щенков, люби младенцев!» У некоторых в руках портреты Суркова. Далее эту колонну распихивает другая, это альтернативные собачники. Причем собаки у них светлых тонов – белые или на худой конец бежевые. Они спускают этих собак с поводков, и начинается бой белых собак с черными, это не то, что собачий бой, а настоящее собачье сражение. Собирается толпа зрителей, люди толпятся на балконах, вопят и улюлюкают.

Белые собаки порвали и победили черных. Похороны успешно продолжаются. Все, как положено: яма, гроб, цветы и прочее.

Доктор забирает Васину дочку с кладбища. Ей 14 лет, она весьма хороша. Они идут по аллее. Он смотрит на нее влюбленными глазами. Он весь в чувствах и на нервах. Она делает вид, что смущается, и потихоньку, как бы незаметно, снимает с пальцев сатанистские перстни и прячет в сумочку. Он делает вид, что верит в ее смущение. И вытаскивает из бокового кармана пиджака фотку, и тайком смотрит на нее, прикрывая полой пиджака – а там баба Валя посвящает эту дочку, голую, в черные суки, в присутствии черного кобеля. Доктор говорит девчонке с пафосом: «Не волнуйся за свою честь!» И врет: «Я пидорас». Она делает вид, что это ее успокаивает. Они уходят с кладбища, обнявшись, картина лирическая, надо понимать, что их ждут восторги любви.

Ночь. Кладбище. Васина свежая могилка. Собачий вой сперва вдалеке, а потом все ближе и ближе. Появляется стая кобелей, которые начинают рыть землю на свежей могилке. Могила наконец разрыта, собаки разбивают гроб и зубами достают труп.

Но тут из засады снова выскакивают Васины друзья-менты и огнеметами жгут кобелей, стараясь не задеть Васю. Мечутся горящие собаки, воют и лают, языки пламени, горят кресты.

Это пламя высвечивает группу из трех человек, они расположились чуть в стороне. Один из них – Доктор. Он изо всех сил пытается удержать бьющуюся в судорогах Васину дочку, она трясется, орет, у нее жуткий вид, волосы растрепаны. Не будь на ней наручников, он бы ее не удержал. Третий в этой композиции – тощий, изможденный постом монах с растрепанной бородой, весь в черном, который громко, крича, произносит некий текст на греческом. На нем тоже отблески пламени. Тяжелое зрелище.

Потом все кончено. Дочка утихает и засыпает. Костры догорают. Убитые кобели уложены в ряд, как застреленные боевики. Вдоль ряда идут менты, один с фонарем, другой с пачкой фотографий-ориентировок. У каждого кобеля он останавливается и тасует карточки, бормоча под нос: «Особые приметы... особые приметы... Так, так...»

Еще один мент подходит к монаху, он еще более изможденный, чем прежде. Мент кивает, кланяется, говорит:

– Э... Здрасьте. А что у вас тут было-то?

Монах молчит. Он смотрит в сторону. Вместо него отвечает Доктор:

– Изгнание бесов. Обычная история. Что, разве непонятно?

– Мне? – переспрашивает мент. – Ну, не очень. Я, честно говоря, такого еще не видел.

– Ага. А мы, думаешь, вот такое видели, что вы тут устроили?

– Гм... – Монах приходит в себя. Он говорит менту: – Ну, у меня-то понятно что. А ты мне скажи, это чё тут у вас было?