Стремительное падение

— Так будет достаточно, — сказала мама и опустила руки. Взяв бокал, она сделала большой глоток вина. — Завтра будет объявлено о новом князе, люди принесут ему клятвы, после он предстанет перед королем и в Скалистом Берегу станет править новый князь. Совсем не тот, кто должен был им стать. Хоть он тоже мой сын, но это неправильно. Князем должен был стать самый сильный из вас. Тот, кто сильный здесь, внутри, — сжав кулак, мама слегка ударила меня в грудь. — Ты должен был стать князем. Трол ошибался. До недавнего времени он считал Даниэля самым сильным из сыновей. Он не верил мне, когда я говорила, что ты особенный, что ты сильнее. А я не могла ему рассказать о предвестнице. Последние два года, когда стало очевидно, что ты продвигаешься в знаниях лучше остальных и проявляешь столько упорства, Трол стал смотреть на тебя иначе. Он ждал, когда сможет провести испытание. Он хотел убедиться в моих словах.

— Ты с такой уверенностью говоришь о моей победе. А вдруг я не смог бы пройти испытание?

— Тебе уже почти шестнадцать. Если ты готов пройти его сейчас, я дам такую возможность. От него уже ничего не зависит. Разве что оно может стать доказательством того, что я в тебе не ошибалась. Что не зря вложила в тебя столько сил.

— Я готов, — без промедлений согласился я.

Необъятная черная туча, окутавшая небо до горизонта, приблизилась к Скалистому Берегу. Она породила сильный ветер и ливень. Первые капли с силой принялись бить в стекло и дальше стекать, устраивая пока еще тонкие разводы.

Мама встала и вытянула руку ладонью вверх. Появившийся невысокий огонь заиграл острыми языками.

— Тебе надо продержать руку столько, сколько сможешь. Докажи мне, что я в тебе не ошибались. Я не знаю наверняка, увидит ли это испытание отец. Говорят, в день похорон мертвецы знают, что происходит в их доме. Кто приходил на похороны и кто их оплакивал. Если это так, то он увидит твое испытание.

Осторожно! Вас поджидает опасность!

Повышение навыка Предвидение опасности на 1 очко.

Испытание ничего не решало и ничего бы мне не принесло кроме невероятной боли, с которой как-то предстояло справиться. И все равно я поднялся и, засучив рукав, чтобы огонь не перекинулось на ткань, протянул руку в середину горящего пламени. Не знаю почему, но сейчас мне казалось, что я обязательно должен пройти испытание. Чтобы, в том числе, самому удостовериться в той силе, что во мне скрыта, и скрыта ли вообще. Будь это так, моя жизнь не изменится, зато изменюсь я. Я буду знать, кто есть и на что действительно способен.

Боль сразу охватила руку с такой силой, словно в нее вонзилось тысяча игл. Рука затряслась. Вместе с ней затряслись ноги. Я вмиг покрылся испариной. Тело сжалось до невозможности. Скулы свели зубы до скрежета.

Ужасно смотреть на собственную горящую руку. Видеть, как кожа опаливается, покрывается волдырями, которые лопаются и издают шипение. Чувствовать, как пламя прорывается сквозь обугленную кожу вглубь плоти и жжет мясо.

Комната стала наполняться запахами подобным тем, когда мясо готовят на открытом огне. Но это была не еда. Горела моя еще живая рука. Я еле сдерживался, чтобы не закричать. С криком удавалось справиться. Сквозь сомкнутые зубы лишь издавалось что-то сродни звериному рыку. А со слезами нет. От невероятной боли они предательски лились из глаз, не обращая внимания на мои потуги.

Не знаю сколько должно было продлиться испытание, но я хотел во что бы то ни стало его пройти до конца и тем доказать, что я сильный. Что я смогу вытерпеть невыносимую боль.

Кисть руки почернела. Запястье покрылось громадными волдырями. Мелкие черные крошки спаленной кожи и мяса сыпались на пол, а мама продолжала неотрывно следить за мной и не собиралась тушить пламя. Я смотрел то на нее, пытаясь предугадать тот миг, когда она решится погасить огонь, то на свою руку и с надрывом рычал. За ожоги я не переживал. С ними можно было после справиться. Не оставит же мама меня совсем без руки из-за испытания. Да и дядя предупреждал меня не сомневаться в прохождении. Я лишь пытался изо всех сил пройти его до конца.

В глазах стало темнеть, голова начала кружиться. Теперь к боли добавилось новая напасть. Я силился не рухнуть на пол. Рука сделалась совсем неживой. Черной, ссохнувшейся, какой-то совершенно чужой. Она уже не дергалась и смирно держалась в огне. Я едва ощущал в ней жизнь, прячущуюся глубоко внутри, куда смертельное пламя пока еще не добралось.

Огонь потух резко. Мне показалось, что мама сама удивилась его исчезновению. Силы стали меня покидать и я начал оседать. Все перед глазами стало становиться, будто в тумане.

Не в силах больше держаться, я распластался на полу, держа перед глазами обугленную руку. Я боялся ею пошевелить. Мне казалось, стоит это сделать, она тут же рассыпается и превратится в прах.