Стремнина

Пришла очередная весна. Март в Алма-Ате не очень радостный месяц: таял снег, оголялась земля, укрытая перегнившими листьями. Наряду с тёплыми солнечными днями небо часто покрывали тучи. Сгущаясь, они то проливались дождём, то сорили мокрым снегом. Обманутые теплом, птицы настраивали свои трели. Для всего пернатого и животного мира наступала волнующая пора продолжения рода, уже, кажется, сам воздух пропитался любовью, её флюидами…

В один из таких мартовских дней позвонил Саид. Услышав, его голос в трубке, Яна холодно объявила, что она практически вычеркнула его из своей жизни, зарегистрировав Стеллу как мать-одиночка.

— О-о! Зачем ты это сделала? — закричал Саид, — ты ведь не знаешь, что случилось… умер мой отец, тяжело болевший. Я был около него всё свободное от работы время! Мне было ни до чего, я с таким трудом нашёл достойную работу!.. Я очень скучаю! Но то, что ты поторопилась неправильно зарегистрировать нашу дочку, поправимо, это мы обязательно исправим!

— Саид, ты сообщил своим родителям, что стал отцом? — спросила Яна, удивившись тому, что он, похоже, не собирается прекращать их брак.

— О нет, что ты! Как я мог сказать такое?! Это было исключено!

— Получается, ты не сказал умирающему отцу, что он стал дедом? Он умер в неведении?

— Да… я не смог… но я сказал, что моя жена беременна и должна родить. Так что я могу объявить об этом прямо после этого нашего с тобой разговора. Скажу, что ты сейчас сообщила мне о рождении дочки.

— Постой, но… нашей дочери уже целых два месяца!

— Ну и что? Кто станет проверять сколько?..

— Ну нет! Ты, Саид, можешь говорить своим, что захочешь, но зачем врать? У нас нет будущего, ты — в своей стране, я — в своей… Прими соболезнования по поводу смерти твоего папы. Мне очень горько, что он так рано ушёл из жизни. Правда! Из всей твоей семьи он теплее всех ко мне относился…

— Нет!! Ты не права! Я тебе ещё буду звонить, ты пока подумай хорошо, я — отец нашей дочери, твой муж. Вы приедете ко мне — и всё будет хорошо! Ты подумай, ладно? Не делай глупостей!

— Прощай, Саид!

Яна положила трубку и стояла в раздумье, заново переживая разговор.

— Яночка, что сказал Саид? — крикнула из кухни Марина. — Иди, детка, сюда, я не могу отойти от плиты — блинчики жарю!

Заплакала Стеллочка, Яна сменила ей памперс и вместе с дочкой вышла на кухню, где передала телефонный разговор со всеми подробностями. Стеллка таращила на мать свои очаровательные глазёнки и улыбалась.

— Агу! Агу, мой котёночек! — замурлыкала Яна. — Знаешь, мам, ну куда я поеду? Как вспомню — так вздрогну! У нас весна, почки наклюнулись, воздух — не надышишься… Как вспомню их жару… все чужое… языка не понимаю, все на меня смотрят, как на невидаль какую-то, говорят что-то, а я как дурочка улыбаюсь… А пища? Какая у них пища! Она настолько перчённая — во рту всё горит, не ощущаешь вкуса ни мяса, ни риса — перец голимый! Представляешь, Саид мне как-то купил сок свежевыжатый, но и тот оказался с перцем! Не судьба, нам, Стеллочка, быть с папкой вместе! Да и нет у нас никакого папки! Правда, родная?.. Мам, ну давай уже свои блинчики, а то мы с доченькой голодные. Только подкрепиться нужно сначала мне, иначе Стеллке молока не хватит. Иди к бабусе, пока мама поест.

Взяв внучку на руки, Марина отправилась в комнату Мули:

— Муль, я там блинчики тебе приготовила со сметанкой. Держись за меня… вот так… встала? Пойдём потихоньку в кухню.

Старушка, держась за Маринин локоть, тихонько, шаркая ногами, шла рядом:

— Мариша, это у тебя Стеллочка на ручках? Ой… какая мягонькая… Как жаль, что я не вижу это чудо!

Ближе к вечеру Яна собралась на лекции в институт, а Марина пошла гулять с внучкой, которую предпочитала держать на руках. Медленно побрела по тротуару: квартал туда — квартал в обратную сторону. Стеллка щурилась от яркого света и быстро уснула. Марина вспомнила сегодняшний звонок Саида. «Вот, вроде, и отец не отказывается от дитя, а семья не складывается, — размышляла она. — И, получается, винить некого. Саида тоже можно понять, он вырос в совершенно другой культуре, впитал с молоком матери все их традиции… Яне плохо там, а ему точно так же плохо здесь… Ах, что я наделала! Зачем свела их тогда? Выходит, на беду. Дурочка я романтичная… А Стеллка-то — копия отца, только нежнее и красивее. Чистый ангелочек!»

Руки устали — и Марина повернула домой. Скоро придёт муж, надо ужин готовить да и Ральфика прогулять.

C уходом зимы время помчалось вперёд, как будто обулось в сказочные сапоги-скороходы, словно торопило всех не терять ни минуты, успеть насладиться каждым часом, каждой минутой, подаренными людям для общения с расцветающей природой. Она, в свою очередь, манила теплом, яркими красками зелени, ароматами трав, жёлтыми солнышками одуванчиков. Голуби крутились под ногами, как курицы, ни сколько не боясь, что на них нечаянно кто-нибудь наступит. Некоторые лениво отбегали в сторону, чуть вздымая крылышки, и следили, не бросит ли кто-нибудь из прохожих хлебных крошек. Мариной овладело легкое восторженное настроение.