Стремнина

— Мамочка, ты останешься у нас ночевать, а завтра утром, по дороге на работу, Саид забросит тебя в твой отель, а вечером снова заберёт. Хорошо? Так и будем делать до твоего отъезда. Комната для тебя готова, не хочешь ли принять душ? А я пока перемою посуду. Потом приду к тебе с Зарочкой — и мы наговоримся вволю!..

— Может, тебе помочь, Яна?

— Нет, мама, даже не заикайся об этом! — понизив голос, сказала Яна. — Эта обязанность — только моя, иначе могут быть неприятности!

— Ну, тогда я приму душ, — улыбнулась Марина и направилась в отведенную ей комнату.

В доме и в комнате ничего не изменилось, как будто она только вчера их покинула. Шуршал под потолком вентилятор, и даже на столе всё лежало так, как будто Марина и не уезжала отсюда год назад. Когда, наконец, мать и дочь остались наедине, Марина спросила:

— Боже мой, дочка! Как ты нас напугала! Рассказывай, что стряслось? Внешне, вроде бы, всё, как всегда, общаетесь вы в спокойных тонах… Что вынудило тебя кричать SOS?

— Да. Я держусь из последних сил, мама. Спокойствие со стороны свекрови — это показуха! В присутствии Саида она всегда разыгрывает несчастную страдалицу. А на самом деле, она интриганка, каких ещё поискать! Спит и видит, как я разведусь с её сыном. Как только мой муж — за порог, так и начинается ад для меня. Я терплю из всех сил, стараюсь быть максимально вежливой, подчиняюсь всем её требованиям, не встреваю в устраиваемые ею скандалы, но этим я ещё больше её раздражаю, и она выискивает новые поводы для нападок.

Сколько раз она кричала, требуя, чтобы я отправлялась на все четыре стороны, заявляя при этом, что Зарка останется с отцом! Однажды она пригласила в гости ту дальнюю родственницу, которую она прочила когда-то Саиду в жёны. Та явилась, вся «занавешенная», не в парандже, правда, но так была прикрыта дупертой, что остались одни глаза! Свекровь не знала, куда её усадить, чем угостить, чуть ли не целовалась с ней. Я даже не предполагала, что она способна на такие нежности! Обычно лицо её бесстрастно. Временами она мне кажется мумией, а тут, смотрю, вся преобразилась, не узнать! Прямо-таки демонстрировала при мне свою любовь к этой девушке. Дескать, знай, кто ты и кто она! Ворковала весь день с ней о Саиде так, будто он до сих пор не женат! А однажды заявила вдруг, что хотела бы, чтобы её сын взял вторую жену. А коль мне это не по нраву — скатертью дорога! Мама, она меня постоянно шантажирует тем, что Зарочка это только их ребёнок!  

— Доченька, а ты не пробовала всё это рассказать мужу?

— Как же не пробовала? Но он всё воспринимает с недоверием, ведь при нём она тише воды, ниже травы! Спрашивает, откуда во мне столько неприязни к его матери, я, дескать, должна любить её и уважать… Я уже столько времени твержу ему, что хочу домой, что соскучилась по вам, а он отвечает — поездки дороги, что я теперь мужняя жена и нужно сжечь мосты, привыкнуть к здешним условиям и обычаям. Вот, такая беспросветная жизнь у меня, мамочка!

— Доченька, а ты представляешь себе, как мне увезти вас? Кто мне позволит это сделать?

— Я поговорю с Саидом, всё объясню ему, очень надеюсь, что он поймёт. Он, все же, более цивилизован, чем его мамаша.

— Яна, а как же сам Саид? Ты что, согласна расстаться с ним? А ваша любовь?..

— Ну… не знаю, надо как-то справиться с этим. Жизнь здесь, тем более без его поддержки, для меня совершенно невыносима и унизительна, понимаешь? Всему есть предел.

Марина лишь молча качала головой. Они ещё долго разговаривали. Яна жаловалась, что ребёнок здесь без конца болеет, одно утешение, что муж сестры Саида детский врач, и это как-то спасает положение. Но тут пришло время укладывать Зарочку спать, и Яна, пожелав матери спокойной ночи, ушла к себе. А Марина Михайловна ещё долго не могла заснуть, не видя выхода из создавшегося положения, не зная, что посоветовать дочери. Ей казалось, что не избежать серьёзного конфликта, который поставит под угрозу дальнейшие контакты матери и бабушки с полуторагодовалой Зарочкой. Ах, если бы раньше знать, в какие муки выльется этот брак!

Вырывает нас ветер странствий из земли, где годами рос, и бросает в порыве страсти там, где выжить — большой вопрос! Испытание за испытанием, всё чужое, куда ни кинь — без корней словно без питания. Дела нет до тебя, хоть сгинь. Ты пытаешься зацепиться и корнями вновь прорасти… А душа болит, как у птицы, что однажды сбилась с пути.

А душа летит к дальним далям, где земля любима до слёз, где росли и взрослыми стали.

Так и тает жизнь среди грёз.

Но ведь каково Яне жить здесь почти на правах рабыни?.. Может ли дальше так продолжаться? Вот влипли, так влипли! Что называется, по самые уши! Её голова разрывалась от этих мыслей.