Стрим

Владимир Георгиевич сегодня снова капризничает. Опять прогнать меня хочет. Ох уж эти мне старички! Сколько я их, болезных, за свой век повидала. Бодрятся, хорохорятся, а сами-то как дети малые, прости Господи! И мой туда же: Вы, говорит, Александра Васильевна, всего лишь соцработник, винтик в системе. За продуктами мне сходили, пожрать приготовили, спасибо вам, и до свидания. Нечего, говорит, сестру милосердия со мной включать.

Эка завернул! Вроде приличный с виду, а выражается нехорошо, по-молодежному. Ну я-то знаю, что это он от тоски нутряной, от ненастья душевного. Мы, соцработники, никакие не винтики. Мы несем свет своих сердец всем, кому злая судьба подставила подножку. Мы должны быть специалистами на все руки. Мы снимаем ту социальную напряженность, которая присуща, наверное, каждому административному округу. Это начальство наше так нас учит на Курсах. Слова вроде книжные, непривычные, а и в них своя Правда есть.

Сломал мой Владимир Георгиевич ногу месяц назад, меня к нему и приставили. Моложавый такой старичок, и нервный очень. Все ругается. И не как другие дедушки, а, говорю, неприлично как бы. Как сынок мой старшенький примерно. Это он, наверное, от паренька набрался, что к нему ходит. Неприятный такой паренек, не знаю почему, но неприятный. Как будто злоумышляет что. Черный риелтор, коршун хищный, на вашу квартиру нацелился, Владимир Георгиевич? – спрашиваю. Да какой, говорит, риелтор – сосед мой сверху, Лешенька, дебил. Ходит, ходит, а зачем ходит, сам по-любому не в курсах. Так Владимир Георгиевич выражается.

Ну, думаю, дебил не дебил, но лишний пригляд не лишний будет. Хотела, чтобы паренек тот заходил, когда меня нет, проведывал моего дедушку. Чтобы Владимир Георгиевич оставался полноценным гражданином общества несмотря на сломанную ногу. Чтобы человек в себя поверил. Чтобы человек обрел вторую жизнь. Это нас начальство на Курсах так учит. А наше начальство умеет найти правильные к каждому слова. Потому что оно имеет ту душевную теплоту, с которой мы все под его чутким руководством реализуем положения федеральных, региональных и муниципальных законов и подзаконных нормативно-правовых актов. Думаю, другие соцработники добавят меня. Ведь мы работаем сейчас уже районного значения. В 2017 году у нас в районе было 8 инвалидов. Сейчас уже 18.

Но Владимир Георгиевич заартачился: гоните, говорит, Зоя Васильевна, этого дебилоида куда подальше. Он мне носит и носит эти шпроты из «Пятерочки», а мне их нельзя, и еще неизвестно, на каком машинном масле эти шпроты приготовлены. И еще, говорит, он мне весь паркет вымочил своим дебильным мытьем. И задолбал дебильными разговорами.

Я, говорю, Владимир Георгиевич, в первую очередь хотела бы пожелать вам терпения, души… Она есть у вас, и большая… В которую вселяется столько невзгод… Которые вы, тем не менее, успешно перерабатываете… Потому что в ваших многодневных буднях, соприкасаемых с болью… А он меня по-матерному! Я вложила в него свои кропотливые руки. Я его здоровье сохранила, приумножила и приоблагодетельствовала! А он по-матерному!!! Лучше бы как раньше ругался, как сынок мой старшенький!!!

Не сложится у нас с Владимиром Георгиевичем, ох не сложится. Поставлю начальству на вид несогласное поведение подопечного, и пусть ему вместо меня дадут какую-нибудь молоденькую цацу, которая будет целыми днями ногти красить и по телефону трещать. Как поживет с ней с недельку голодный да неумытый, еще заплачет обо мне. Да поздно.

Но все-таки сердце у меня доброе, жалостливое. Перед тем, как передать Владимира Георгиевича молоденькой цаце, я к Леше-то зашла, попросила, чтобы он уж не забывал старика по-соседки. Леша обещал. Неплохой он в общем паренек, за что его так Владимир Георгиевич невзлюбил, старый хрыч. Напоследок сказала Леше, чтобы он зашел к нам в соцзащиту. Там, я слышала, действует программа для молодых. Помощь в оказании квартир.

19

– Владимир Георгиевич, зря вы так! Я к вам всей душой! Вспомните, сколько я вам продуктов одних перетаскал. Не говоря про уборку и прочую помощь по хозяйству.

– Лешенька, спасибо тебе огромное! Оставь пакеты в прихожей, и можешь идти.

– А как вы один со сломанной ногой будете?!

– Зоя Васильевна сказала, что пришлет мне молоденькую цацу с телефоном и ногтями. Так что не волнуйся, не пропаду.

– Но она же, наверное, ничего не умеет, не знает! Как что делать, как вас поднимать, когда в туалет, или как яичницу делать, чтобы желтки не разбились! Как вы любите! Сейчас вы одну ногу сломали, считай, повезло! А если что более серьезнее со здоровьем? Гипертонический кризис?!

– Криз, Леша, а не кризис. Ты скажи, чего ты так ко мне прицепился? Зачем сюда ходишь? Тебе квартира моя нужна после моей смерти? Так не будет никакой квартиры. Я уже написал завещание на свою дочь. Они с мужем в Мурманске живут, со своим ребенком и двумя кошками. И будут не прочь переехать в Москву.