Стример

Влад сидел в инвалидном кресле и поправлял галстук на шее. Ему казалось, что тот как то не так завязан, узелок уж больно несимметричный, да и топорщится весь. Устав его поправлять, он полностью его развязал и завязал поновой, на этот раз галстук лёг ровно и аккуратно, так что можно было гордиться тем, как хорошо он научился их завязывать всего за одно занятие со своим наставником, с которым теперь у них вышел спор, ценой которого будет то, кто именно останется полноправным хозяином этой территории во Франции и будет всячески обирать приезжих и прочих зевак. Наставник в этом плане был безусловно талантлив и Влад многому у него научился и многое почерпнул, но и сам он теперь чувствовал себя на голову выше, чем когда три месяца назад приехал сюда наобум, попытать счастья на Французском взморье, да влип в одну ситуацию из которой его так элегантно вытащил его нынешний соперник. А соперниками они стали вовсе не из-за гордыни каждого из них, они могли бы спокойно поделить территорию, она была довольно обширна, или вовсе работать вместе, как раньше, так было бы даже проще облапошивать недалёких граждан, решивших посетить столь чудный курорт, а из-за того, что каждый хотел показать на что он способен и каким изобретательным может быть, если дать ему полную свободу действий. Эта свобода и привела в настоящий момент Влада на инвалидное кресло, хоть он и был полностью здоров, но задумка была такой, что симпатичная дама, которую они оба наметили в качестве жертвы, должна была пожалеть его и дать ему денег, в идеале все деньги, которые у неё были. Наставник же его, поставил перед собой цель ни в коем случае не дать ей проявить бескорыстие и филантропию по отношению к Владу, а заполучить её деньги первым. Влад же, предвкушая близкую победу, ожидал свою благотворительницу в своём номере с минуты на минуту. А предвкушал он её, как ему казалось, не зря, ведь он уже успел познакомиться с барышней, рассказать ей о своей трудной судьбе и о том, что на операцию по восстановлению повреждённых в позвоночнике нервов требуются большие деньги, коих у него отродясь не было, ведь он отставной капитан, которого ранила шрапнель, а армия заботится о своих бывших вояках из рук вон плохо, в то время как его визави ещё и не объявлялся в её поле зрения. Однако, не знал он того, что как раз в это время дама его сердца идёт по коридору с ним под руку, прямо к его двери. Раздался лёгкий стук и Влад сказал «Да, да, войдите!». И они вошли, оба, она и его наставник, которого она представила как профессора всея медицины и обладателя всевозможных грамот и кубков, доктора Шульца из Швейцарии. «Очень приятно, доктор», сказал Влад, давая понять, что не намерен отступать, что бы тот ни задумал, «извините, что не встаю вас поприветствовать». «Какой вздор, сидите, сидите, голубчик. Вы ещё успеете набегаться, в том числе и за женщинами, это я вам торжественно обещаю!», сказал с лукавой ухмылкой профессор, «не будь я доктор Шульц!». «Ну, с я обещал моей дражайшей Розалин, что вылечу вас всенепременно, по сему не будем откладывать этот процесс в долгий ящик и приступим незамедлительно!», с этими словами профессор выдернул тонкую палочку из высокой напольной вазы, в которой был сформирован довольно эклектичный букет из разнообразных цветов и растений и рассёк ей воздух так, как иные японские мечи рассекают тело противника. У Влада на лбу тут же выступил холодный пот и мысли его приняли какой-то совсем дурной оборот, потому что ему сразу захотелось броситься в окно, благо под его окнами внизу был бассейн и если ему удастся выжить, то бежать отсюда не жалея ног и больше никогда сюда не возвращаться. Спустя пару секунд мысленный бунт был подавлен силой воли и он, сглотнув, предложил доктору приступать. Когда доктор закатал ему штанины до уровня колен и присел, глядя ему в глаза, примеряясь как бы получше ударить по оголённым конечностям, так чтобы тот подпрыгнул и побежал, куда глаза глядят, а он бы объявил что вылечил пациента одним лишь ударом и силой своего духа, Розалина предложила какой-нибудь более гуманный способ тестирования наличия остатков нервных окончаний. «Быть может, подойдёт вот это?», сказала она, вытаскивая из той же вазы длиннющее перо павлина и показывая его профессору. «Как вам будет угодно, моя дорогая!», сказал он, вскакивая и целуя ей ручку, «можем начать и с этого, если вы так желаете». Он взял перо и присев рядом с Владом, стал щекотать его так, что Влад еле сдерживал позывы почесаться и радуясь тому, что наставник щекочет ему не пятки, иначе он бы давно исчесался как последняя мартышка, если бы до этого, конечно, не описался от смеха. А так, было невероятно трудно сдерживаться, но он всё-таки напомнил себе о том, что стоит на кону и мужественно продолжал держаться. Видя такое его упорство в достижении поставленной цели, профессор решил отложить перо и всё-таки взяться за прутик, которой он не убирал далеко, видимо, думая, что тот ему пригодится. Прутик и правда пригодился, уже после первого удара на глазах у Влада выступили слёзы, но он по-прежнему продолжал отрицать, что чувствует хоть что-нибудь. Доказать же, что слёзы выступили именно от удара, было невозможно, поэтому нужно было продолжать. И вот, когда доктор в очередной раз уже занёс прутик над конечностями Влада, опять вмешалась в процесс дражайшая Розалин, сказав, что хоть он ничего и не чувствует, но следы от ударов на ногах всё равно остаются, поэтому доктору нужно придумать какой-нибудь другой, менее изуверский способ, тестирования пациента. Да что вы знаете об изуверствах, дражайшая моя Розалин, подумал профессор, не будь вас, я надел бы ему солдатские сапоги, недельной носки, растянул на дыбе, чтоб он не мог дёргаться, и стал поливать сгущенным молоком, после чего пригласил бы сотню кошек его облизать, вот это было бы изуверство, а так, детские шалости, не более. И всё же, профессор обаятельно улыбнулся и произнёс «Как вам будет угодно, моя дорогая». Он встал и начал ходить по комнате из стороны в сторону, на ходу взмахивая то пером, то прутиком и было даже со стороны заметно, что под черепной коробкой кипит небывалых размеров мыслительный процесс. Спустя несколько минут доктор остановился и отбросив в сторону уже ненужные более предметы вскричал «Эврика!». Он хитро посмотрел на Влада и подойдя к Розалине обнял её за талию и стал что-то нашёптывать ей в ушко. «Ну, если это надо для дела», сказала она, «то я на всё согласна». А для дела нужно было вот что, хитрый доктор рассказал ей, что были в его практике такие случаи, что нервы отнимались от психических расстройств или убеждённости пациента в своей болезни, хотя сам он не был ничем болен, и всё было только в его голове. В данном случае было бы глупо не попробовать отбросить этот вариант или же наоборот укрепиться в нём, если он получит достаточные на то подтверждения. Метод же опробования заключался в следующем: Розалине нужны было стать настолько обаятельной, насколько это было вообще возможно, хоть она и без того была выше всяких похвал, и сесть на колени нашему дражайшему пациенту, с той целью, чтобы возбудить его мужское достоинство и если таковое произойдёт, то мы тут же поймём, что это всё в его голове и нигде больше и выстроим план лечения, если же нет, будем думать над другими вариантами. Розалина была готова на всё, лишь бы излечить беднягу от его недуга и тут же направилась к Владу, на ходу расстёгивая пару верхних пуговок на блузке и поддёргивая юбку настолько, что приличия остались гораздо ниже того, что она показала. Сев с ходу Владу на колени, она стала всячески ёрзать на них и тереться, вызывая в его чреслах форменный пожар, который вполне бы мог загореться, если бы между ними было хоть немного сухой травы, настолько она была горяча. Чувствуя, что кровь уже подступает к его чреслам, Влад закрыл глаза и стал думать о самых противных в мире вещах, о соплях, свисающих длинной ниткой из носа, о дохлой кошке, лежащей на помойке, когда выносишь мусор, о запахе тухлятины, когда приезжаешь из отпуска, а холодильник сломан, но ничего не помогало. Могучее чувство всё больше и больше крепло в его штанах и он был уже не в силах сдерживаться, так что, понимая, что вот-вот провалит явку, он проснулся.