Мы с Хаммером бросились на пол, стараясь спрятаться за креслами. С гибелью Жоры сдетонировали все гранаты в его инвентаре. Загрохотала череда взрывов, пол задрожал, затряслись стены. Краем глаза я увидел, как в центре зала беснуется огненно-дымное нечто.
Всю мебель разметало, я обнаружил себя в углу зала среди обломков. Зал заволокло смесью дыма, пыли и каменной крошки. Я поднялся и использовал пластырь.
На территории войны союзники получили от гранат собрата полный урон – большинство погибло. С помощью Чуткости я увидел в непроглядном дыму фигуры выживших врагов – тех, кто был особо высокого уровня или оказался вдалеке от Жоры.
– Теперь убегаем! – воскликнул Хаммер.
– Нет, добиваем! – отозвался я.
Не теряя времени я начал пальбу. Первый же выстрел размазал по стене сразу двух раненых НПС.
Заиграла ритмичная музыка с отрывистыми виолончелями и низкими гитарами, словно классический оркестр принялся исполнять мелодии Рамштайна. Что-то прокричал Хаммер с другой стороны зала.
– Не болтай – убивай! – крикнул я и снова выстрелил – кто-то рухнул на покрытый телами пол.
Я протрубил в рог. В дыму метались силуэты, крики царапали уши. Меня задела шальная пуля. По мушкету пробежала зеленая волна, я выстрелил вслепую, но раздался чей-то предсмертный вопль. Снова по стволу пробежал зеленый свет, щелкнул курок. На меня бросился какой-то рыцарь – я выстрелил в упор, и все десять патронов попали в ему грудь. Он выжил и рванулся вперед.
Это был сэр Бартомеу. Его клинок с шипением резал воздух, каждый удар отнимал у меня процентов десять здоровья. Слишком сильный противник, не по уровню.
Я попятился, и через шесть секунд снова выстрелил. Старый приор выдержал. Мое же здоровье упало ниже половины и восстанавливалось еле-еле. Запас сил кончился – манашилд кирасы перестал работать, и я начал получать дополнительный урон. Я даже не мог отступить – частые удары заставляли меня вздрагивать и оставаться на месте. Надвигался неумолимый геймовер. От очередного выпада я увернулся – вовремя сработал Вольт.
Из дыма выбежал Хаммер и огрел приора булавой. Тот произвел контратаку, Хаммер принял удар на щит. Сквозь зубы я издал злорадное урчание. Нескольких секунд мне хватило – очередной выстрел прикончил сэра Бартомеу, и тот лицом вниз рухнул на кровавый пол.
Мы с Хаммером кивнули друг другу и продолжили сражаться.
Я как можно активнее передвигался – бегал вдоль стен зала и стрелял в центр. Я так увлекся, что время как будто сжалось – мелькали системные сообщения, и только так я догадывался, что бойня продолжается уже долго.
Багрово-серая пелена постепенно рассеивалась, видимость улучшилась.
Я отыскал Хаммера. Он сражался врукопашную, вокруг него собиралась группа врагов. Я окликнул его и махнул рукой в сторону. Хаммер отбежал, я выстрелил по толпе.
По мушкету пробежала зеленая волна. После второго выстрела упали оставшиеся раненые.
В какой-то момент мы осознали, что находимся в зале вдвоем. Я восстановил здоровье пластырем, и мы побежали во двор.
На улице после задымленного зала было непривычно ярко. В полуденном солнце перед нами предстали следы недавней битвы: разбитые стены, взорванные орудия, десятки трупов среди копоти и крови. На нас накинулись те, кто по каким-то причинам не стал ломиться в зал. Я застрелил ближайшего, Хаммер захохотал и крикнул наподобие боевого клича:
– Бэ! Эф! Гэ!
Теперь задача была уже не выбраться, а добить оставшихся. Я стрелял без перебоя, благо патронов закупил немеряно. Хаммер танковал и восстанавливал здоровье зельями.
– Бэ! Эф! Гэ! – радостно орал он после каждого моего выстрела, словно спортивный болельщик.