Стриптиз

– С каких это пор ты расхаживаешь с такими лысыми уродами? – Дэррелл поднялся и взмахнул ножом в воздухе, словно потрясая шпагой. – И, конечно, ты по чистой случайности оказалась именно сегодня именно на этой автостоянке? En garde![1] – Резким ломаным движением он начертил в воздухе невидимую букву Z – знак Зорро. – Ты что думаешь, я слепой? Да я за три квартала разглядел твою тачку. Тоже мне, Мата Хари! В следующий раз можешь просто устроить фейерверк там, где вздумаешь положить меня.

– Какая же ты сволочь, – сказала Эрин.

Дэррелл Грант криво усмехнулся.

– Значит, вот как принято выражаться в этом вашем обществе Святого Витта? Ведь это ты мне звонила, верно? Насчет каких-то там новых инвалидных колясок.

– Да у тебя совсем крыша поехала.

– Тогда как ты объяснишь мне это? – Он гневно ткнул ножом в сторону «фэрлейна». – И вот это! – Носком своего коричневого ковбойского сапога он пнул в бок Шэда. – Ты просто из кожи вон лезешь, чтобы подловить меня!

– Имей в виду, Дэррелл, – Эрин старалась говорить спокойно, – это все запишется на твой счет: нападение с применением оружия, кражи со взломом, наркотики...

– Заткнись! – оборвал ее Дэррелл. – Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты и эта горилла явились сюда просто для того, чтобы потрахаться в тихом уголке? Во-первых, я знаю, что у тебя никого нет, а во-вторых, игуаны и то симпатичнее, чем этот.

Эрин знала, что в машине лежит револьвер. Она уже начала было потихоньку подвигаться к открытой дверце со стороны места водителя, но остановилась. Пристрели она Дэррелла, дочери ей не видать никогда. Уж судья позаботится об этом.

– Эй, парень! – Слова Шэда звучали немного невнятно, поскольку он по-прежнему лежал на асфальте вниз лицом, но выбора у него не было. – Парень, послушай-ка. Мы с этой леди работаем вместе. Она взялась подвезти меня домой, а по дороге эта чертова тачка возьми да и перегрейся. Ну, мы и остановились, чтобы мотор остыл. Вот и все.

Дэррелл Грант присел на корточки и ущипнул Шэда за нос.

– С ума сойти – оно еще и разговаривает! «Опять наглотался таблеток», – подумала Эрин.

– Что это ты сделал со своими волосами? – спросила она, и Дэррелл дернулся, уловив в ее голосе нескрываемо насмешливые нотки. Для человека, избравшего своей профессией ограбление инвалидов, он удивительно много значения придавал собственной внешности.

– Просто немного осветлил, – буркнул он. – Ты это имела в виду?

– Это, это. Да еще и подстригся, как газон. Подойди-ка поближе, я хочу рассмотреть тебя как следует.

– Обойдешься. – Он выпрямился, но не тронулся с места.

– У тебя что – бабье лето, Дэррелл?

– Заткнись, – мрачно повторил он.

– Готова поспорить, что ты уже обзавелся белым льняным костюмом от Армани, – продолжала Эрин, стараясь не думать о Шэде и о ноже. – Это как раз то, что нужно к такой прическе.

– Иди ты к черту, – огрызнулся Дэррелл, засовывая нож за пояс. Увидев это, Эрин испытала некоторое облегчение. Она надеялась, что дальнейший разговор обойдется без силовых мер. Но не тут-то было.

Дэррелл вспрыгнул на голову Шэду и крепко уперся в нее каблуками своих ковбойских сапог.

– Ты с ума сошел! Слезь! – крикнула Эрин.

– А ну, попробуй, столкни меня.

– Дэррелл, перестань, слышишь!

Шэд молчал, и Эрин не была уверена, что он в сознании.

– А мне здесь нравится, – объявил Дэррелл, балансируя на каблуках, будто стоял не на голове Шэда, а на кипарисовом пеньке.

– Перестань, пожалуйста! – взмолилась Эрин.

– А сколько ты готова дать за него? Может, раскошелишься на двадцатку?

Эрин взглянула на лицо Шэда, придавленное к асфальту. Его глаза были закрыты, но челюсти крепко сжаты.

– Гони двадцатку, – повторил Дэррелл. – И побыстрее!

Он забросил сумочку Эрин под машину, так что ей пришлось встать на четвереньки, чтобы дотянуться до нее. Дэррелл плотоядно созерцал зад бывшей супруги.

– Классная картинка, – заметил он. – Приятно вспомнить.

Эрин механически открыла сумочку, пошарила в ней и, найдя двадцатидолларовую бумажку, вручила ее Дэрреллу. Взяв банкноту, он понюхал ее, словно рюмку коньяка.

– Потрясающе! Тебе стоит только задрать ногу – и мужики начинают швыряться деньгами. Мы действительно живем в великой стране, верно, Эрин? Ты должна гордиться тем, что ты американка!

В эту минуту только одного человека на свете Эрин ненавидела больше, чем Дэррелла: самое себя. За то, что имела глупость стать его женой.

– Отпусти его, – холодно проговорила она.

Дэррелл спрыгнул с головы Шэда.

– Где Анджи?

– С ней все в порядке, жива и здорова, – ухмыльнулся Дэррелл. – Если будешь вести себя как надо, мамочка, я позволю ей звякнуть тебе на Рождество.

– Суд заново рассмотрит наше дело, – голос Эрин дрогнул. – Ты уже достаточно нарушил распоряжения судьи.

– Суд? Снова? – Дэррелл громко расхохотался. – Вот это мне нравится!

– Что с тобой происходит, Дэррелл? – Эрин действительно хотела понять. Дэррелл творил не первую мерзость на ее памяти, но никогда еще не заходил так далеко.