Стриптиз

Двадцать три цента за фунт – это была средняя оптовая цена на сахар, выращенный семейной корпорацией Рохо. Явно завышенную цифру утвердил конгресс Соединенных Штатов с подачи «Коммодити кредит корпорейшн», то есть – фактически – Департамента сельского хозяйства. У Рохо были все основания испытывать глубочайшую благодарность: ведь сахарный тростник из стран Карибского бассейна шел на мировом рынке всего по двенадцать центов за фунт. Жесткие квоты импорта закрывали большей части карибского сахара путь на американский рынок, тем самым давал семье Рохо возможность держать установленные цены, получать баснословные прибыли и вести более чем дорогостоящий образ жизни. Всякий раз, когда международные ассоциации производителей сахара пытались поломать эти квоты, конгресс туз же приходил на выручку. Дилбек являлся одним из лучших друзей Большого сахара, и Крис Рохо никогда не упускал возможности выразить ему свою благодарность. Вот и теперь, стоя на дамбе, он заключил конгрессмена в пылкие, чуть не придушившие того объятия.

Почувствовав, что задыхается, Дилбек неожиданно резко забарахтался и сумел освободиться.

– Оставь, перестань! Мне что-то нехорошо. Где эти девчонки?

– А кто их знает! – беспечно отозвался Рохо. – Да черт с ними. Расслабься, Дэви. Девочки всегда были, есть и будут.

Конгрессмен покосился на стоявшее уже довольно высоко солнце.

– Мы успели что-нибудь сделать этой ночью?

– Понятия не имею.

– Я тоже, – сознался Дилбек. – Но, кажется, все-таки да. Хотя кто его знает...

– Надеюсь, что да. Уж за тысячу-то баксов!

Дилбек поморщился.

– Это ты столько им дал?

– По пять сотен на каждую. Ну и что? – Голос Рохо прозвучал сухо и визгливо. – Для меня это – тьфу! Просто деньги и ничего больше.

Дилбек чувствовал, что ему становится все жарче. Шея и плечи стали влажными от пота. Дилбек не знал и не помнил, куда делась его рубашка, и только понадеялся, что это одна из танцовщиц братьев Линг в порыве страсти разорвала ее в клочья.

А Рохо между тем продолжал свою речь.

– Мы живем в безумном мире, Дэви. В свихнувшемся мире! Я даю какой-то девице пять сотен только за то, что она поехала со мной прогуляться. А бедолаги, которые рубят этот тростник, – он широким жестом обвел расстилавшиеся вокруг поля, – получают столько за три недели работы.

– Ты это серьезно? – спросил Дилбек.

– Эта страна – нечто особенное, друг мой. А сейчас я должен найти свои брюки.

К тому моменту, когда им удалось добраться до лимузина, Крис Рохо уже еле передвигал ноги, а у Дэвида Дилбека начала кружиться голова: первый симптом теплового удара. Пьер распахнул дверцу им навстречу и держал ее открытой все время, пока они неуклюже забирались в машину, на заднее сиденье. Обе девушки спали. Рубашка Дилбека и брюки Криса Рохо, изрядно помятые, валялись на полу. Конгрессмен подцепил из портативного холодильника горсть льда и шлепнул ее себе на лоб.

– До чего же жарко, черт побери! – пробормотал он.

– Это Флорида, дорогой мой, – буркнул в ответ Крис Рохо.

Безмолвный, как всегда, Пьер, сидевший на своем месте, повернулся к ним, взглядом испрашивая указаний.

– Поближе к цивилизации, – скомандовал Рохо. – И побыстрее!

Несясь к цивилизации со скоростью девяносто миль в час, Дилбек тупо смотрел в окно, за которым, сливаясь в сплошную зеленовато-коричневую ленту, мелькали бесчисленные высокие, словно уходящие в небо, стебли. Тростник стоял стеной до самого горизонта. Дилбеку не верилось, что человеческое существо способно работать в этом пекле от рассвета до темноты Ему приходилось слышать и читать, что труд на тростниковых плантациях очень тяжел, но, видит Бог, он даже и представить не мог себе такого.

– Сколько ты платишь им? – спросил он Криса Рохо.

– Кому – девочкам? Я же сказал: по пять сотен каждой.

– Нет, рубщикам тростника.

– А-а, этим... – Ему никак не удавалось попасть ногой в штанину измятых брюк. – Отец говорит, до тридцатки в день. Все зависит от того, в каком настроении главный. Но, если вычесть жилье, питание, выпивку и курево, кто знает, сколько там остается? Да и медицинское обслуживание тоже недешево.

– Господи Боже! – пробормотал конгрессмен.

– Да не переживай ты! Они все равно приезжают каждый год. По сравнению с Санто-Доминго у нас здесь просто роскошные заработки.

– Как долго они работают?

– Пока не уберут весь тростник, – беспечно отозвался Крис Рохо. – Отец говорит, что хороший рубщик выдает по тонне в час, можешь себе представить? По тонне! Просто потрясающе, на что способен человек, если имеет соответствующий стимул.

Дэвид Дилбек отвернулся от окна и закрыл глаза. Ему стало нехорошо при одной мысли обо всем этом.

* * *

Судья никак не ожидал, что Эрин подсядет к его столику, и потому слегка испугался.

– Вы помните меня? – спросила она. – Мать, которой нельзя доверить воспитание ее ребенка.

Чтобы скрыть замешательство, судья отпил глоток из стоявшего перед ним стакана.

– Я надеялся, что вы пришли просто посидеть со мной, – выдавил он наконец.