Стриптиз на 115-й дороге (сборник)

Роман с нею случился у меня в конце десятого класса. Я звонил Мэри по телефону, говорил о музыке. Моя тогдашняя возлюбленная торопилась выйти замуж, а меня это не устраивало. С Мэри мне было интересней. Мы сходили на берег реки, я носил ее на плечах, мы целовались и курили «Pall Mall». Синели доисторические утесы, несла свои воды освободившаяся ото льда Томь, в Лагерном саду благоухали деревья. Это были счастливейшие моменты моей жизни. Непонятная строптивость и связь с Иветтой не позволили мне продолжить отношения. Через год Мэри вышла замуж и родила ребенка. Ноня оказался ее первым мужчиной. Я был готов кусать локти.

Теперь мы дружили, но не более того. Я обрел чувство свободного полета и после разрыва с первой любовью принципиально отказался от душевных страданий. Подсознательно образ Мэри маячил передо мной как мечта и нереализованная возможность. Когда я узнал, что они с Ноней отправляются в Крым, на каникулы, купил самую дешевую путевку и подгадал рейс. В порту делал вид, что их провожаю. Нам дали места рядом.

– Здравствуй, жопа, Новый год! – шутили мы, когда задница стюардессы в синей юбке показывалась из-за занавески в самолетном проходе.

Они уехали в Феодосию, я – в Евпаторию. Городок показался мне зловонным и скучным. Скобарихи, проживавшие в нашем санатории, от случайных связей отказывались. Я пообжимался с крашеной шатенкой до трех ночи и, плюнув на все, смотался наутро к друзьям. Как мы общались в отсутствие мобильной связи – не помню. Я легко нашел их и поселился на полу в комнате, которую им сдавала через пансионат какая-то красномордая тетка. Звали ее, несмотря на относительную молодость, бабой Любой. Кормили Медведских в столовой, а жили они в частном секторе. Действовала талонная система. На талоны можно было получить сухой паек в виде селедки и хлеба. Денег у нас было мало, но жить можно.

– Как вы похожи, – говорила баба Люба, сравнивая нас с Ноней.

Я представился его родным братом. Бабка требовала дополнительную плату за мое проживание, но я делал вид, что покидаю квартиру на ночь. Мы уходили на пляж и возвращались ранним утром. В комнату к молодоженам тетка не заходила, но на меня посматривала косо. Мы не нуждались ни во сне, ни в пище. Довольствовались вином. Его можно было приобрести в автоматах на набережной или купить в магазине, сдав необходимое количество пустых бутылок. Мы собирали стеклотару по побережью и стали завсегдатаями в приемном пункте.

Майк Науменко и Виктор Цой были нашими постоянными попутчиками. Вместе с ними мы сажали алюминиевые огурцы и читали в сортире «Роллинг стоун». У нас был красный переносной магнитофон на батарейках. Мы включали его в любое время дня и ночи и в самых неожиданных местах и танцевали. Общий цыганский настрой компании был направлен на добывание вина и денег.

– Я полковник Советской Армии, – представлялся нам голый мужик на ночном пляже. – ВВС. Военно-воздушные силы.

Мы светили в живот полковнику фонариком и отдавали честь. Пели соответствующую песню. «Сфера особого внимания. Наши летчики – славные ребята». Нас кормили и поили. Мы были обаятельными подонками. Я сочинял какую-то поэтическую муру, но Мэри стихи, к счастью, не интересовали. Мы и без этого нравились друг другу.

По ночам она ложилась на краю постели, и я, лежа на полу, запускал руку к ней под одеяло. На что-то реальное мы еще не решились. Днем продолжалось нечто подобное. Мы пытались улучить момент, чтобы уединиться. Таких моментов почти не было. Ноня законным образом следовал за нами и не разрушал компании. Я еще больше сблизился с ним: то ли от стыда, то ли из солидарности.

В конце концов нас застукала баба Люба. Ночью, на кухне. Происходящее сомнений не вызывало. Мы были голые по пояс. Мэри сидела у меня на коленях. Старуха не стала поднимать скандала, лишь сказала, чтоб я либо выметался, либо заплатил за неделю.

– Ну и что делать? – спросил Ноня утром, разливая рислинг по граненым стаканам. – Я привык к своему брату. Теперь это навсегда.

Мы с Мэри переглянулись и подтвердили наше желание держаться вместе. Талоны кончились. На селедку можно было не рассчитывать. Торговать у пивного ларька стало нечем. Мы залезли с Ноней на дерево и насшибали зеленых грецких орехов. Мэри собрала их в подол. Продовольственной проблемы орехи не решили. Они вообще оказались малосъедобными. Было решено ехать ко мне, в евпаторийский пансионат. Я надеялся, что нас там пристроят в качестве компенсации за мое отсутствие.

Получив полный отлуп, отправились на пляж. В этих местах он оказался пустынным, гладким, продувным. Две хохлушки, обратив внимание, насколько тщетно мы с Ноней пытаемся поймать чайку, пригласили нас к столу. На расстеленной на песке скатерти у них лежали вареная картошка, колбаса, зелень. Запивали все это вермутом сорта «огнетушитель». Мы поинтересовались рецептом приготовления дичи, но женщины сказали, что ни чаек, ни голубей в пищу не употребляют.

– Я пытался как-то поймать поросенка, – рассказал я, – но тот обделался со страха. Как можно такое есть?