Стриптиз на 115-й дороге (сборник)

И тут в вайбере появилась Лилит. Последний раз она писала давно. Обычно это были провокационные разговоры на щекотливые темы, сексуальные откровения… Сейчас спросила напрямую: «Ты в Штатах? Забери меня из Чикаго».

Я объяснил ситуацию. Она выразила сожаление. Написала: «Тогда я приеду к тебе».

Она застукала мужа со своей подругой, такой же красивой, как она сама. Люди считали их близняшками. Внимательно следила за перепиской супруга, но свою осведомленность благоразумно скрывала. Муж уже успел купить любовнице дом в Лас-Вегасе и вообще распушил перья.

В порыве Лилит приехать ко мне чувствовалась жажда отмщения, но я не исключал, что и я ей интересен.

Варианты встречи были и раньше. В одном из своих кругосветных вояжей по родственникам она останавливалась на несколько дней в Нью-Йорке. Ее познакомили с Джулией Робертс, и Лилит тут же прислала мне их совместную карточку. Я сидел на своей заимке в Пенсильвании, в двух часах езды. Наслаждался теплой поздней осенью, одиночеством, скудной рыбалкой. От безделья рванул было к границе Нью-Джерси, но у Страусдберга неожиданно остановился. Незнакомая, по существу, дама… С мужем… Куда я с ней денусь? Потащу в гостиницу у туннеля Холланда?

В Чикаго она снимала на мобильник свои походы по бутикам, отсылала мне видео по вайберу и вотсапу. Прислала задорный кадр из женского туалета в «Мэйсисе», снятый через зеркало. Ничего лишнего: очень эффектная смычка грудей в декольте. Потом начались фотосессии с теплохода. Фотки баров, гламурных дев, бархатных занавесок. Один раз Лилит надралась и отписала, что с этого момента больше не дает мужу: бережет себя для меня. Я не поверил, но приятно удивился. Она беспокоилась о моем здоровье, обещала заботу. По приезде собиралась тут же навестить.

Через неделю меня запаковали в больницу: таблетки в моем случае что мертвому припарки. Дома все было мрачно. Я еще не очень понимал, что к чему, но предчувствовал скорый развод. Супруга в больнице не появлялась. Не звонила, демонстративно игнорировала. Один раз ее заставил приехать сын, заявив, что папа теперь никогда не вернется, но это было давно. К одиночеству я привык. Не ощущал его. Считал, что так надо.

Лилит появилась в больнице на Литовском бульваре в первый же день моей госпитализации. По причине своей фобии ехать в метро не осмелилась и часа четыре передвигалась в пробках по МКАДу. Я до последнего момента считал происходящее розыгрышем. Читал книжку, барышню не ждал. Ее появлению был рад ужасно. Blind date, романтика.

В короткой норковой шубе, черной вязаной шапке под цвет глаз и ресниц, она была похожа на куклу. Невысокая, немного располневшая по сравнению со старыми фотками, Лилит была близка к гламурному идеалу. Профессия ее соответствовала облику – Лилит владела салоном красоты в одном из спальных районов Москвы. Позвонила с проходной в начале одиннадцатого.

В палате вытащила из большой сумки бутылку «Белой лошади» и утвердительно сказала:

– Будем пить!

Я улыбнулся:

– Будем!

Мы немного стеснялись друг друга, но старались вести себя как старые знакомые. Раздевалась в кромешной тьме, в постели тщательно прикрывала грудь простыней.

Среди ночи вдруг прижалась и прошептала:

– Я не изменяла тебе с ним с тех пор, как обещала.

Я растрогался. Растворился в сладком запахе ее духов, который лучше подошел бы ее маме.

На следующий день Лилит переехала ко мне в больницу. Легла на обследование в одноместную палату. У нее были проблемы со щитовидкой.

– Меня обложили армяне, – сказал я, когда она как бы невзначай заглянула в мою палату. – Кого-то обкладывают армяне. Кого-то евреи. У меня поочередная смена караула. Впрочем, армяне начались со школьной скамьи.

– Когда ты смеешься, ты похож на моего отца, – сказала Лилит и грустно улыбнулась. – Он умер. Смеялся так же радостно, как ты. Не понимаю, чему вы радуетесь?

– А чему вы грустите?

Мы стали жить-поживать, ходить друг к другу в гости. Когда Лилит шла по коридору, на нее оборачивались и мужчины, и женщины. Яркое пятно. Глаза в пол-лица. Фигурная прическа с японскими палочками. Лилит ходила в шелковом халате и стоптанных тапочках, вышитых бисером. Сестры и доктора подозрительно на нас косились, но до объяснений дело не доходило.

– Я маленькая? – однажды вспыхнула она, поймав на себе мой оценивающий взгляд. – Могу удлинить ноги. Кость распиливается, вставляются специальные штыри. Хочешь?

Я испугался. Она говорила это на полном серьезе.

– С меня хватит того, что ты наращиваешь ресницы.

В постели делала то, что многие женщины не делают.

– Не смущайся. Меня это очень возбуждает.

Я показал ей один из текстов, который доделывал в те предновогодние дни.

– Здорово, – отозвалась она. – Мне нравится все, что ты делаешь. Что бы ты ни делал, мне понравится. Я так устроена.

– Тебе повезло, – сказал приятель, навестивший меня через несколько дней. – Вполне возможно, что именно этого тебе и не хватало.

– Мне нравятся более инициативные дамы, – отпарировал я. – Неуютно, когда тебя слишком балуют. Жизнь – борьба. Я привык ждать подвоха.

– Забота тебе тоже не помешает.