Стриптиз Жар-птицы

– Открыто, – раздалось изнутри, – заходите.

– Стой тут, – приказала я козе и вошла в дом.

Хозяйка была на кухне, резала на большой доске морковку.

– Не боитесь вот так просто впускать незнакомых людей? – забыв поздороваться, спросила я.

– Красть нечего, – беспечно отмахнулась женщина, – а для сексуального маньяка я уже старовата.

Я подавила вздох: на то он и маньяк, чтобы совершать неадекватные поступки. Некоторым асоциальным личностям без разницы возраст жертвы, привлекает сам факт насилия.

– Вы Елена Константиновна? – спросила я.

– Да, – слегка насторожилась хозяйка.

– Меня зовут Виола.

Женщина перестала кромсать морковку.

– Что случилось? Андрюша набезобразничал?

– Нет, нет, – поспешила я ее успокоить. – Вы козу не теряли? Черного цвета, на шее кожаный ремешок с вашим именем.

– Вы нашли Машу! – всплеснула руками Елена Константиновна.

– У крыльца стоит, – заулыбалась я. – Только она очень грязная.

– Солнышко мое… – заквохтала Елена Константиновна и кинулась во двор.

Я пошла следом и стала свидетельницей радостной встречи.

– Где же вы обнаружили Машеньку? – спросила женщина, нежно обнимая козу.

Радуясь тому, что животное не способно уличить человека во лжи, я начала самозабвенно врать:

– Гощу у приятельницы в Евстигнеевке. Утром вышла к гаражу – коза стоит!

– Мы вчера с Андреем в Москву ездили, – пустилась в объяснения Елена Константиновна, – он на подготовительные курсы записаться хотел. Ну и задержались в городе. А здесь ураган начался, Маша испугалась и удрала. Знаете, к нам вчера медведь вломился!

– Да ну? – изумилась я. – В Подмосковье водятся топтыгины?

– Я сама удивилась! – воскликнула Елена. – Но вы поглядите: забор проломлен, дырища здоровенная, кусты помяты. Я утром, когда увидела эту картину, прямо заплакала, представила, как косолапый со стороны клиники вваливается, хватает Машу, потом через изгородь уносит козочку в лес. Мало ли кто там у ветеринаров лечится, туда со всей округи животных тянут. Не очень приятное соседство! Один раз у них змея уползла, так ее в моем сарае поймали. Видите, на заборе шерсть повисла? Точно медвежья! Да вы посмотрите, не бойтесь.

Я медленно подошла к разломанной изгороди. Вот теперь картина стала мне ясна. Перепуганный Муся кинулся во двор к Самохваловой и, проломив ограду, погалопировал в Евстигнеевку. Ай да щеночек! В момент стресса у него пробудился редкостный ум и включился автопилот или компас, уж не знаю, как называется внутренний прибор, показывавший псу дорогу домой.

– Вы должны выпить чаю, – в ультимативной форме заявила Елена Константиновна.

– Огромное спасибо, но меня дела ждут. – Я постаралась отвертеться от приглашения.

– Я обязана вас отблагодарить! – вцепилась в меня Самохвалова. – Есть замечательный чай, цейлонский. Не могу же я просто так отпустить человека, который вернул мне Машу! Сюда, сюда!

Сопротивляться было бесполезно. Продолжая меня благодарить, Елена втолкнула меня в избу и приказала:

– Ступайте по коридору, там ванная, а потом возвращайтесь в гостиную, вторая дверь слева. Хочу устроить торжественное чаепитие!

Я двинулась в указанном направлении. Дом Самохваловой оказался странным: с виду затрапезная изба, но внутри необычное архитектурное решение. Прямо от входа вы попадаете в кухню, из нее в длинный коридор.

В ванной было очень уютно, кругом нежно-голубой кафель и белоснежная сантехника. Я начала мыть руки.

Странная штука человеческая благодарность. У Семена, мужа моей в прошлом ближайшей подруги Томы,[13] имелся хороший приятель, Сергей Иванович, профессор МГУ, тихий, слегка аутичный, не любящий застолья человек. Каждый год в конце весны на Сергея Ивановича наезжали родственники и знакомые с одной просьбой:

– Помоги моему Ване (Саше, Тане, Кате, Оле, Сереже, Вите…) поступить в МГУ на бесплатное место.

Бедный Сергей Иванович, не умевший никому отказывать, начинал суетиться, и в конце концов недоросли оказывались на студенческой скамье. Конечно, в России давно царит демократия, но такую вещь, как ректорский список абитуриентов, истребить невозможно, а профессор умел лоббировать интересы своих людей.

Как только Сергей Иванович с облегчением узнавал, что очередной протеже зачислен в университет, на него обрушивалась новая беда: приятели горели желанием отблагодарить благодетеля и приглашали его в ресторан. Напомню, больше всего на свете профессор ценил уединение, и поход в кабак, где придется пить, есть и активно общаться с окружающими, воспринимался им как настоящее наказание. Но ведь нельзя же обидеть друга, который решил поделиться с тобой своей радостью?