Стриптиз Жар-птицы

До сегодняшнего дня я ни разу не заглядывала в мемориальное помещение и сейчас была откровенно напугана. Темные шкафы нависали со всех сторон, тяжелые драпировки были тщательно задернуты – очевидно, Жозя опасается, что лучи света испортят мебель. Я щелкнула выключателем – старомодная люстра из хрусталя вспыхнула слишком ярко, и мои глаза невольно зажмурились. Потом чуть-чуть приоткрыла веки и увидела огромный письменный стол на львиных лапах, здоровенное рабочее кресло, лампу под зеленым абажуром, стопки каких-то бумаг, гору книг и авторучку, сиротливо лежавшую возле круглой железной коробочки с надписью «Монпансье» на крышке. Большая деревянная лестница была прислонена к одному из застекленных стеллажей, пол закрывал темно-бордовый ковер, у стены громоздился глубокий диван, около него темнела корзинка. Я ощутила легкий запах мужского одеколона. Время здесь словно остановилось.

На секунду мне показалось, что Матвей не умер. Он просто спрятался тут, не выходит из кабинета, сидит, пишет, не желает общаться с посторонними.

И тут драпировка на окне зашевелилась… Взвизгнув, я выскочила в коридор и, чувствуя, как бешено колотится от ужаса сердце, влетела в свою спальню и рухнула на кровать. Нет, спасибо, я не способна одна делать обыск в кабинете! Завтра прихвачу с собой Асю, а сейчас попытаюсь уснуть.

За дверью послышалось тихое царапанье. Очевидно, Муся пытался пролезть ко мне.

– Не шуми, – дрожащим голосом сказала я, – все равно не пущу. Твое место в холле, там и спи. Створка закрыта, а ручку, слава богу, тебе не повернуть!

И тут латунный кругляш начал медленно шевелиться. У меня парализовало ноги.

Некстати вспомнилась мать Раисы. Старуха запрещала маленькой Вилке заглядывать в полуразрушенный сарай, стоявший в дальнем углу ее участка.

– Не смей в него заходить, – зудела она, – там когда-то Митька Косой повесился, и теперь в развалюхе привидение живет. Оно мирное, никого не трогает, своим делом занято. Но если дверь приотворить, призрак свободу почует, и тогда беды не миновать. Начнет на тебя охотиться, пока не убьет…

Бабка запугала меня по полной программе! Я зареклась приближаться к сараюшке ближе чем на десять метров.

Став взрослой, я сообразила, что старуха, вероятно, хранила в дощатом сооружении нечто опасное для ребенка, ну, допустим, бензопилу, и поэтому рассказывала сказки, не хотела, чтобы шебутная девочка поранилась. Но сейчас я снова превратилась в дрожащую малышку и в ужасе подумала: «Вдруг бабка была права? Ну зачем я заходила в кабинет к Матвею? Может, его привидение жаждет мести?»

Дверь приоткрылась, в проеме замаячила мужская фигура. Я сжалась в комок.

– Пожалуйста, не кричи, – прошептал незваный гость.

– Здрассти, Матвей Витальевич, – еле слышно произнесла я, – простите, если побеспокоила. Не хотела вас тревожить, но мне необходимо выяснить… э… в общем… ну… про птичек с Курил!

В ту же секунду я прикусила язык. И обругала себя: Вилка, ты удивительная идиотка! После этих слов призрак Матвея окончательно рассвирепеет и точно убьет тебя! Надо обороняться!

Ноги отмерли, я вскочила, схватила с тумбочки полуторалитровую бутыль с минеральной водой и приготовилась к бою.

– Сядь, – прошипело привидение и включило свет. Не верхний, а торшер, уютно устроившийся у комода.

Двадцатипятиваттная лампочка горела тускло, но я мигом узнала вошедшего и вскрикнула:

– Альберт!

Одним прыжком бывший муж Даны преодолел расстояние между нами и прошипел:

– Тише!

– Вор! – не успокаивалась я. – Сначала жена приезжала, теперь муженек приперся! Затеяли охоту на птичку? Не надейтесь! Вам ее не найти!

– Какая жена? – удивился Альберт.

– Твоя, – заявила я. – Или ты не знаешь о визитах сюда своей Лидочки?

– Нет! – вытаращил глаза Алик.

Я заморгала, потом уже с меньшей уверенностью пробормотала:

– Думаю, ты врешь. Зачем сюда влез?

Из коридора послышался шорох. Алик живо погасил свет, открыл трехстворчатый гардероб и ткнул пальцем в его нутро.

– Лезь! – одними губами сказал он.

По непонятной причине я повиновалась и юркнула в шкаф. Альберт схватил одеяла на моей кровати, ловко сформировал некое подобие лежащей человеческой фигуры, нырнул в шифоньер, схватил меня за руку, прижал к себе и шепнул на ухо:

– Стой тихо! Что бы ни случилось, молчи! Иначе не поймать!

Я хотела возмутиться, спросить, что, в конце концов, происходит, но тут раздался скрип, и тихий голос Жози спросил:

– Милая, ты спишь? Мне нужно лекарство, сердце щемит!

Альберт еще сильней сжал мою руку и яростно замотал головой.

– Дорогая, очнись… – повторила Жозя. – Ах, как же крепко ты спишь! Вот она, молодость! Пушкой не разбудить!

Послышался шорох, легкий треск, мягкое покашливание, потом повисла тишина. Ладонь Альберта сильно вспотела.

– А-а-а! – заорала Жозя.

– Стоять! – завопил мужской голос.

– Не поднимайте одеяло! – завизжал Алик, вываливаясь из шкафа. – Она умрет через сорок секунд. Всем стоять!