Стриптиз Жар-птицы

– Ну вот! Опять не даешь мне говорить!

– Ладно, извини.

– Альберт – великий писатель… – закатила глаза Лида.

Я сцепила зубы, приказав себе: молчи, Вилка!

– Но нам с мамой хочется кушать, – продолжала жена «гения».

Резонное замечание. Но по логике, если ты связала свою жизнь с великим человеком, приготовься к бытовым неурядицам и полному безденежью. О своих жене и детях, как правило, заботятся нормальные парни, скромные труженики, а те, кто витает в облаках, не опускаются до мыслей о том, что супруге нужны зимние сапоги. Мол, какая разница, в чем ходит по снегу баба. Она должна быть счастлива, понимая: ее выбрал в спутницы жизни яркий талант.

– И одеваться надо, – добавила Лида.

– Вот тут я с тобой совершенно согласна, – не выдержала я.

Лида с сомнением покосилась на меня, но не остановилась.

– Алик не может работать от девяти до семи.

– Он болен? – опять не утерпела я. – Бедняжка!

– Альберт думает, творит, а служба мешает мыслительному процессу.

– Ага.

– Мы с мамой не жаловались.

– Ну да.

– Вполне хватало на все нашей с ней зарплаты.

– Конечно.

– А потом мамуля сломала руку, и хозяйка выгнала ее вон. Никто не хочет держать домработницу-инвалида.

– Ясно.

– В нашей конторе провели сокращение. Меня уволили.

– Печально.

– Конечно, я снова устроилась на оклад, – зачастила Лида, – но теперь маминой зарплаты нет, пенсия у нее крохотная, ну… и… в общем… мы решили… Птичка-то наша! Я сюда приезжала несколько раз. Сначала думала сюда прислугой наняться – Жозя меня лишь один раз видела, да и то полчаса всего, по паспорту я Ивановой осталась, так что никаких проблем. Но у них уже своя домработница имелась, из местных. Я тогда с ней поболтала, вроде хочу дачу на лето снять, посоветуй, мол, где лучше. В общем, разговорились, и Зина растрепала: двери тут никто на ночь не запирает, а если им в голову вступит щеколду задвинуть, то окно в бойлерной всегда нараспашку, влезай – не хочу. Сад здоровенный, хозяйка в дальний конец не сунется, чего там есть, давно забыли. Жозя спит как бревно, ее не добудиться, а у Даны мигрени случаются, тогда она снотворным накачивается и колодой лежит. Видишь, как просто!

Одним словом, Лида выждала нужный момент и проникла в дом. Сначала ей было жутко страшно, но вскоре стало понятно: Зина не наврала. Жозя и Дана мирно посапывали, одна в своей спальне, другая в мансарде.

За пару визитов Лида обыскала весь первый этаж, исключая опочивальню старушки. Потом обшарила второй и поняла: ни сейфа, ни тайников в этой части здания нет. Необысканными остались мансарда, вольер и комната Жози.

Лида боится птиц, поэтому в вольер не пошла, да и Клавдия Андреевна сказала дочке:

– Ювелирное изделие не станут держать во влажности. Наверное, захоронка либо у старухи, либо у молодой. Надо лезть туда! Выждем момент, когда Дана уедет отдыхать или по работе в другой город порулит, тогда и пороешься в мансарде.

Мой звонок перепугал «домушниц», и бывшая домработница Колосковых приказала дочери:

– Отправляйся прямо сегодня. Нельзя тянуть, Жозя может продать раритет…

– Я не знала, что в доме еще кто-то будет, – каялась сейчас Лида, – осторожно поднялась сюда и принялась за поиски.

– Нашла? – поинтересовалась я.

– Не-а! Значит, старуха у себя птичку прячет. Слушай, хочешь, мы тебя в долю возьмем? – ажитированно зашептала Лида. – Пошли вместе вниз, пороемся у бабки! Если она проснется, я спрячусь, а ты скажешь…

– С ума сошла! – возмутилась я. – Значит, так. Немедленно убирайся вон! Имей в виду: еще раз сюда явишься – очутишься в милиции. С сегодняшнего дня дом будет взят под охрану, видеокамеры включены, они торчат на заборе. Безалаберности пришел конец! Я сама стану следить за порядком!

Лида тихонько засмеялась:

– Туфта.

– Ты о чем?

– Зина мне все объяснила! Камеры не работают, хоть и выглядят круто.

– Э, нет! Дана один раз поймала хулигана, который ей дверь испачкал.

– Верно, – еще больше развеселилась Лида. – Раньше они фурыкали, а год назад сломались.

Я подавила раздражение. Все-таки Жозя и Дана – безголовые курицы! Впрочем, и я хороша. Не подумала про видеонаблюдение. Следовало бы раньше вспомнить о камерах и просмотреть кассеты. Только глядеть-то, как выяснилось, нечего.

– Дана хотела отремонтировать систему, а старуха была против, – поясняла Лида. – Зина говорила, что бабка категорично заявила: не следует деньги тратить, все и так думают, что запись ведется.

– У Зины слишком длинный язык!

– Есть немного, – согласилась Лида. – Так как? Ты в доле?

– Убирайся.

– Сейчас ночь!

– И что?

– Куда я пойду?

– Мне все равно.

– Подумай, – уперлась Лида, – птичка очень дорогая. Мы тебе за помощь два процента дадим.

– Уматывай вон! Живо! А то с лестницы спущу!

– Пять!

Я сжала кулаки.

– Семь, – надбавила Лида. – Не упусти своего счастья! Такое предложение раз в жизни делают! А, поняла… Ну и дура же я! Ты себе все захапать хочешь. Сама пойдешь к старухе шарить. Птичка моя!

– Считаю до трех, – устало сказала я, – потом звоню участковому.

– Слушай, – выпучила глаза Лида, – я тебе не все сообщила.

– Есть новые захватывающие сведения?