Стриптиз

А Елица… хорошая девочка, но простолюдинка. Для неё власть — средство. Для безопасности, свободы, радости любимого человека… Она — нормальная, корзна в душе с внутриутробных времён — у неё нету.

Ей — что бусы с платьями, что ножики с палашами, что феоды с аллодами… Ножики ей — интереснее всего.

Ага. А ведь у меня уже есть человек… Для которого аллод — цель жизни и смысл существования. И зовут его — ярл Сигурд.

Тоже предполагал стать владетелем на моих землях. Но — передумал. Без топанья на меня ножкой и публичных ссор со своей любовницей. Умный, потому что. А ещё потому, что я предложил ему другую достойную цель — Гданьск. Цель и помощь. Сразу и после.

Я слишком пристально разглядывал Кастуся. Парень смутился. Заволновалась и Елица:

— Господине… мы ж не… Кастусь никогда… Нет! Ты не думай! Мы никакого… злого чего… Нет!

Она в панике прижала молитвенно руки к груди, вся наклонилась вперёд, пытаясь отвести «гибель неминучую» от своего мужчины. Который, исключительно по глупости, по недомыслию… просто не так поняли, не то слово вылетело… никакой злобы-вражды! Мы ж чисто по ошибке… мы пойдём… А ты не думай! У нас даже и в мыслях…

— Сядь.

Интересно, с чего они так перепугались? Это как же они про меня думают? — Как-как… как про «Зверя Лютого». Труды мои не пропали даром — люди меня боятся.

Обидно.

Оттого, что поставленная цель — достигнута.

Хорошие же ребята, так-то общаемся нормально. Без всяких коленопреклонений и припаданий. Я ж — дружелюбен, дерьмократен и либерастичен. А вот… чуть прижало — страх вылез.

Жаль. А может — и нет.

— Князь Кестут. Князь Московской Литвы. Твои земли — отобрали. Твой народ — погиб.

Мда… Отобрал у князя главное — его народ. Кто — в земле гниёт, кто — дровами в топку этногенеза.

— История Московской Литвы — закончилась. Но не закончилась история князя Кестута. Раз есть князь — должно у него быть и княжество. Сделать тебе княжество в этих чащобах… нельзя. Ты — князь прирождённый. Тебе смердам указывать как поля пахать да канавы копать… Не княжеское это дело. Твое дело — володеть и княжить. Не пустой землёй, не дикими лесовиками — богатым племенем, славным народом.

Кастусь отзывался лицом на каждое моё слово. Грустью, расстроенностью при упоминании о гибели своего племени. Недоумением, надеждой — на «история не закончилась».

Елица вцепилась в меня взглядом. Недоверчивым, напряжённым. Лишь бы её Кастуся не обидели.

— Твой дед по матери — господин сембов, владетель Самбии, один из князей пруссов. Прямой потомок великого Видевута. Ага… Великий Видевут перед самосожжением разделил земли между двенадцатью сыновьями и тремя дочерьми — наследование идёт и по женской линии. Твоя мать имела право на долю в имении твоего деда? А ты? Ты бывал в Пруссии, в Ромове. Ты знаешь своего деда, а он знает тебя.

Давай, парень, думай. Для меня — это просто слова, для тебя — живые картинки, люди, места. Я не знаю конкретики, деталей. Не могу определить твоих возможностей там, цены, которую придётся заплатить.

— Я хочу… Я хочу, чтобы вы, ты и Елица, были счастливы. Она-то последует за тобой хоть в печи пылающие. А вот ты… Ты хочешь быть правителем. Князем. Это — часть тебя, твоей души. Лишить тебя этого — как сунуть в подземелье. Без солнечного света и вольного ветра. Уморить в тоске и печали. Я не могу дать тебе княжество здесь. Но я могу помочь тебе приобрести княжество там.

Как приятно говорить правду! Вот как думаю — так и говорю. Знаю, что многие, вятшие особенно, от этого дуреют. Всё ищут второй-третий смысл, обман, хитрости. А я ж простой! Прямой-бесхитростный! Как «удар сокола» в голову.

Хотя, конечно, и второй-третий, и пятый-десятый… есть. Но я никого не обманываю!

— Э… Ты хочешь, чтобы я… пошёл туда? К деду? Но там… как это… раскреститься? На землю пруссов никто не может приносить чужого бога. Так заповедали божественные братья-близнецы Брутен и Видевут перед тем, как вступить на костёр и вознестись к богам.

— Какому богу, Христу или Перуну ты будешь молиться — твой выбор.

Вот честное слово! Мне, как закоренелому атеисту — абсолютно пофиг.

«Лишь бы по согласию».

Парень выглядел потрясённым. Елица — не менее. Но недоверчивость, осторожность прорезалась у неё быстрее:

— «Помочь приобрести…». И как это сделать? Господине…

— Как? Ну например… Весной Сигурд с Самбориной отправятся к её отцу. Вы пойдёте вместе. Я дам вам корабли. Возьмёте с собой своих людей. Тех, кто захочет. Кому вы можете доверять. Я дам вам богатые подарки. И товары, которые мои приказчики распродадут в тамошних землях. Дам кое-каких мастеров. Которые будут работать на Кастуся и приносить ему богатство. Дам и попа. Для окормления этих христиан.

— Но Брутен и Видевут…

— Я помню. А вот помнишь ли ты такое название — Кауп?

— Э… этот город сожгли полтораста лет назад.

— Да. Но город был. Пока не пришёл Кнут Великий из Дании. Разве там не было христиан? Там была церковь?

— Не… я не знаю.