Стриптиз

— Все, кто хочет уйти с Городца на Русь — путь уходят нынче же. А кто хочет уйти в земли Всеволжские — запишись у писаря. Долговые грамотки Радила — ныне у меня. Кто уходит во Всеволжск — долги списываются.

Аким Янович, поставленный воеводой, не снимал своей боярской шапки даже в сортире, чванился, чинился и кичился. Весь Городец, округа и прочая… «сарынь» — смогли полюбоваться на его постоянно торчащую в небеса «кичку».

Урюпа сумрачно делился с жадными до новостей местными — своим впечатлениями. Насчёт «бабы, тепла, хлеба, мира». Когда кто-нибудь начинал возражать:

— Да ну! Враньё всё!

Подносил к носу недоверчивого слушателя свой здоровенный кулак и спрашивал:

— Чем пахнет?

— Чем? Хлебом?

— Не. Хлебом — жизнь у Воеводы. А тута — смертью. Твоей. За брёх.

С пол-тыщи душ, прежде всего — гридни с семьями, Радиловы ближники, люди богатенькие — ушли вверх по Волге. Кто в Кострому, кто в Ярославль. Ещё с полторы тыщи, преимущественно бобыли, пошли вниз, во Всеволжск — «там баб дают!».

Каждую весну множество людей из Всеволжска отправлялось, с наступлением тепла, по лесам и полям. Вновь прибывшие удачно заполнили открывающиеся вакансии в моей промышленности.

Чуть позже, когда сошло половодье, мы провели ещё одни призыв переселенцев-добровольцев. Приманивая добрыми землями, белыми избами, стеклянными окнами, богатыми подворьями…

Затем Урюпа, поставленный мною градоначальником взамен вскоре отозванного Акима, провёл заключительный этап: всё оставшееся население было переселено на новые земли. Большая часть малодворок была разрушена, несколько селищ — перестроены и развёрнуты до привычного мне размера.

Полностью было переселены жители самого Городца. Для многих посадских это было катастрофа: ни железячники, ни горшечники — мне не нужны. Разве что — дети их. Если выучатся.

* * *

Хотя, конечно, были разные персонажи.

Феодоровский монастырь ещё не достроен. Но церковка уже поставлена, освящена. Внутри несколько икон. Одна из них привлекает моё внимание: явный новодел, краски яркие, копоти почти нет. Игумен, заметивший мой интерес, объясняет:

— Брат Хрисанф богомазит. Инок добрый, смиренный. Однако ж, временами, входит в него упрямство. Вот, де, я так вижу! И хоть кол на голове теши! Седмицу в холодной отсидел, а всё упорствует.

И игумен тычет в изображение.

Икона — «Феодор Стратилат и Феодор Тирон». «Стратилат» — полководец, «тирон» — новобранец. Легенды о двух святых-тёзках, воинах-христианах, связывают их друг с другом и с св. Георгием. Изображения святых выполнены по канону: Феодор Тирон стоит по правую руку Феодора Стратилата, Стратилат вертикально держит копьё в правой руке. Греческие шлемы с высоким гребнем, круглые щиты, красные плащи и туники… Чем же игумен недоволен? Не сразу понимаю — Тирон изображён без бороды. Святые великомученики, воины христовы — должны быть бородатыми. Для передачи мужественности. А тут…

А ведь я это лицо видел. Феодор Тирон… Нет, таких знакомых у меня нет. И в ту древность я не вляпывался… Но этот фейс… Где-то… в башне… в Киеве… в первые мои месяцы после вляпа… граффити… изображение соития суздальского отрока и жены киевского мытаря Петриллы… после чего Долгорукого и отравили…

«Молодой парень, безбородый, безусый с тонкими чертами лица стоит на коленях с разведёнными смущённо руками. На лице — комичное выражение: и стрёмно, и куражно. Намёк на улыбку. На голове — колпак, на затылке колпака — ленты. Одет в кафтан, застёгнутый сверху до пояса на пять пуговиц. Нижняя часть тела полностью обнажена. Очень детально прорисован эрегированный член. Перед ним на спине женщина с разведёнными, согнутыми в коленях ногами. Дама прорисована слабо, парень — детально и качественно. Рисунок небольшой, 25 на 15 сантиметров».

На иконе… эрегированный член… не прорисован. А опознать по лицу… выражение другое…

Героя-любовника звали… Нечипко. А рисовальщика…

— Позови-ка мне этого… Хрисанфа.

Парень, промёрзший, голодный никак не мог отогреться. Трястись перестал, только когда я ему припомнил тот киевский рисунок. Замер не дыша. Перепугался страшно. Впрочем, я его успокоил:

— По делам твоим видно — господь дал талант. Будешь работать у меня. Мне ныне — много икон надобно. Дам место, краски, учеников. Богомазить будешь… по канону. И — по душе. А ты, игумен, собирайся. Пойдёшь с братией на Сухону. Надобно и в те края слово христово нести.