Стриптиз

«Постигоша бежаща в борок и начаша сещи его по главе саблею, Ивор же Геденевич удари его копием в плече, а другий прободе его копием выше колена, инъже удари его копием в лядвии, бежащу же ему еще, и удариша его ис самострела в мышку. Он же спаде с коня своего».

Тут к месту события подъехал Великий князь Киевский Ростислав Мстиславович (Ростик), сердечно опечалился (по Карамзину), предложил доктора позвать. Но Изя, столь сильно истыканный, пострелянный и порубленный, попросил красного вина и тихо отошёл. В мир иной.

Хорошо видно, что русским гридням убивать русского князя — редкое удовольствие. Каждый с азартом пытается принять участие.

* * *

Радил лежал на снегу. Чей-то мощный удар копьём справа-спереди выбил его из седла. А рубящий сверху — развалил шлем и просёк голову.

Я спрыгнул с коня.

Какая ж нелёгкая принесла тебя сюда, Радил? Ты ведь мог остаться в том Никольском погосте, поджидая возвращения разбойничков с хабаром. И перебить их там, как предполагал Урюпа. Мог закрыться в Городце, поджидая моего приступа. Мог убраться в какое-нибудь тихое место. Поехал, де, в полюдье, а тут «Зверь Лютый»…

Нормальный служака — оборонял бы вверенный ему город, нормальный бюрократ — изобразил бы «дипломатическую болезнь» на фоне «полной занятости» в безопасном месте.

Но ты… такой же как я. Мы оба вкладываем душу в своё дело. Сердце и разум. Оба сунули свои головы в эту рубку. Могли бы не ходить. Но оба пришли.

Мы оба ошиблись. Ты не ожидал, что вместо посла с подарками, я пошлю спрятанных в санях бойцов. С которыми твои Буйные Суздальцы ничего сделать не смогут. Но что-то тебя тревожило. И ты привёл половину своей дружины сюда. Чтобы, в случае победы разбойничков, тут же свершить над ними своё правосудие? Чтобы дать мне явные следы участия городецкой дружины в убиении моего посла? Чтобы, в крайнем случае, добить тех и других, если у разбойничков что-то не получится?

На всякий случай.

«Если хочешь, чтобы сделалось хорошо — сделай сам».

Ты — попытался. «Хорошо» — не сделалось.

Зависть. Ненависть. Ты всё правильно продумал. Но в последний момент, когда стало ясно, что план не сработал, ярость подсказала тебе плохое решение: ты бросил свою дружину в атаку. Взъярился. Форсировал события, поднял ставки.

Рубка всеволжских городецкими — усиливала риск, дело могло вскрыться. Но тебя жгло. Что я снова оказался чуть предусмотрительнее, умнее тебя. Казалось — ещё один рывок и цель будет достигнута, всё станет хорошо, правильно. Ты почти успел: если бы из моих обозных убили бы не двоих, а всех — дело выглядело бы как случайная стычка. В которой ты спасал обоз от разбойников.

Моим обозным не хватило получаса, чтобы «мирно разойтись» с Буйными Суздальцами, тебе — десяти минут, чтобы убить и тех, и других.

Фактор времени. «Дорога ложка к обеду». А уж подмога на поле боя…

Увы, я тоже не ожидал твоего появления здесь. Но оказался «в нужном месте в нужное время». Будучи чуть быстрее, чуть сильнее, чем ты. Не — умнее, проницательнее…

Просто — ещё одни уровень резервирования.

«На всякий случай».

— Помоги-ка.

Урюпа помог перевернуть Радила на живот, я вытащил у боярина нож из сапога, упёрся в спину коленом, оттянул ему голову и перерезал горло.

Ну вот, пошла родимая, потекла-забулькала… Лежи-лежи, не дёргайся. Сейчас два-три литра вытечет и всё. «Вечный покой». Который «вряд ли обрадует».

Почему его ножиком? Типа: «кто к нам с мечом — того мы ножом»? По горлышку. — Нет, не надо никакого символизма здесь искать. Чисто гигиеничность: свой нож пачкать, кровью его марать — не хочется. Люблю, знаете ли, чистоту и порядок.

Перфекционист-горлорез. Извините.

Урюпа смотрел на меня потрясённо. Как-то… курлыкал горлом.

Могу понять: несколько лет Радил был для него — царь, бог и отец родной. Источник средств существования, главная смертельная опасность, хозяин. А тут… Без труб и колоколов, буднично, как барана…

— Что глядишь-удивляешься? Поднять меч на «Зверя Лютого» — смерть свою поднять. Вороги мои… не живут. Живут — мои люди. Теперь и ты, например.

Через час, ободрав чужих живых и мёртвых, перевязав своих раненых и положив их, вместе с моими погибшими в сани — обоз отправился назад в Балахну.

Но дело только началось — мы выступили вперёд, к Городцу.

Беглый расспрос пленных показал, что и Буйные Суздальцы, и городецкие гридни были использованы «втёмную» — о посольском обозе они не знали. Разбойники шли грабить купеческий обоз, гридни — выбивать шишей. Их несколько смутил приказ «Рубить всех!». Отчего и возникла заминка перед новой атакой. Но в бою приказы исполняют, а не обсуждают. А потом… Радил смог бы как-то правдоподобно объяснить, мог загнать кого-то на дальние погосты… Время. Если бы Боголюбский начал «гасить» Всеволжск — Радил смог бы выкрутиться.

«Историю пишут победители». И протоколы — тоже.