Стриптиз

Салман — дрючит своих. Упирая на съезженность всадника и лошади и всадников в строю. Развёртывание в лаву, поворот строя, слитный переход с рыси в галоп, индивидуальная подготовка… Пять уставных положений пики выучил? Темляк нашёл? Переходы запомнил? Когда по 3 пики на правую ногу надевают — дошло? А теперь — все дружно. Как один человек…

— Ты что, ещё на бревне кататься не выучился?! Пикой в кольцо не попадаешь?! Куу!

Пика в конной атаке быстрее сабли или палаша — удар на один темп. У сабли — на два. И — дистанция.

Вот такими силами мы и припёрлись к Земляничному ручью.

* * *

Что дозорных сразу выслали — объяснять?

Черемисы — на южную сторону ручья идти не хотят. Бзд… побаиваются. Ну и фиг с ними. Засеку давай! Ледяной вал давай! Давай-давай, шевели штанами! Скоро погань накатит — тогда и отдохнёте!

Первый эрзянский отряд прибежал ещё засветло. С победой. С хабаром, полоном, скотиной… И в крайней суете.

— Пропуская нас! Мы домой бегим! Быстрее! А то кыпчаки придут!

— Всех боеспособных построй в ряд.

— Чего?! Ты хто такой?!

— Я — «Зверь Лютый». Вечкенза не сказывал? Пока он не придёт — ты выполняешь мои приказы.

— Хто?! Да я тебя…!

Хрясь. В морду.

41 год? — Типа — «да». Но — фигня. В очень облегчённом варианте. Ни вражьих танков, ни мотоциклистов, ни бомбёжек. И, как не крути, сзади у беглецов — вкус победы. Пусть над одним маленьким, мирным, беззащитным становищем. Но — победы! А становища кипчаков — беззащитными не бывают.

Добычу — на северную сторону, к лесу. Воинов — к вёдрам, взамен натаскавшихся черемис.

Скот мычит, полон пищит. Вояки — барахло из рук не выпускают. Так и таскается с кошмой на шее и вёдрами в руках.

Половцы — не русские, саней — нет. Телеги их здоровенные — по снегу не вытащить. Вьюки вязать мордва умеет… ограниченно. Барахло россыпью. Скот режем, варим-жарим, кормим. Полон — дохнет.

До безобразия. Сел кулеша похлебать — в полста шагов волки детский, уже замёрзший, трупик теребят.

Это какие-то местные волки. Я своих знаю — одна стая за нами с Всеволжска идёт. Всё ждёт, когда же мы им едой станем.

Поел, чайку попил. Хорошенько так. И пошли мы с моим Куртом по округе. Территорию метить.

«Чужой земли мы не хотим ни пяди.
Но и свою — струёю оградим»

Забавно со стороны смотреть: вот бежит волчара из леса. И вдруг — как на стену налетел. Иной — аж подпрыгивает и скулит. Нос к земле прижал и побежал по нашему следу. По кругу вокруг лагеря.

Я не отпускал из лагеря никого. Ни здоровых, ни больных. А куда?! Дальше же жилья нет! Того бедолагу тащить… за сто вёрст по морозу на волокуше?!

Грели и долбили землю у леса. Демонстративно — на могилы. Для пока ещё живых. Но — не уразумевших.

Ставили шалаши да балаганы, приводили в порядок оружие и амуницию. Просто знакомились. Здесь было много эрзя с юга, они про меня только слышали. Пришёл отряд «Мордовской Руси». Интересно: шли с дальнего края, а из первых. Почему?

— Полон да скот — порезали, коников заседлали — и в Степь.

Оказался толковый командир. И — не жадный: забрали только то барахло, что смогли по вьюкам распихать, отобрали лучших коней в табуне и отреконь выскочили глубоко в Степь. Обменяли гарантированный отказ от части добычи на гипотетическую вероятность выжить.

Рискованно. Но у этих получилось. Глубокие снега ложатся вдоль леса. Дальше — лесостепь, там сугробы — пятнами. Теряя некормленых коней, уклоняясь от стычек с кипчаками, сумели быстро проскочить, сумели сохранить людей, отряд.

Сразу понятно: «Русь». Хоть бы и «Мордовская». Сами эрзя так не только не сделают — не додумаются, у лесовиков — конницы нет. Дело не в конях — в мозгах, в навыках.

Один отряд. Что со вторым — неизвестно.

С этими… — сложно. Но договорились:

— Исполняете мой приказ. Пока Вечкенза не придёт. Если «нет» — вон литвины да нурманы. Вразумят. Здесь же и закопают.

«Эмигранты и предатели» покрутили своими языческими носами, посмотрели, что могилы уже копают, что у меня церковных хоругвей нет, крест на пупе не болтается.

— А попы у тебя есть?

— Есть. Чимахай. Не боись — он вас не тронет. Пока не побежите. Ну, а если… Топорами живых положит. Мёртвых — в пекло отправит. За трусость. По вере каждого.

— Ну, тогда другое дело.

Нормальные мужики. Встали в работу — дерева валять.

Потом отряды повалили один за другим. В разном состоянии. Большинство, к моему удивлению и радости — успешны.

Разок заскочил между крыльями леса небольшой загон половцев. Быстро поняли, что им тут будет плохо и убрались. Меня это встревожило — не всех вырезали.

Через день заявился такой… панкура. Здоровенный, оружием увешанный. С крашенным гребнем на голове и большим бубном на спине. Сначала «права качал»:

— Я великий вождь! Я иду в свой кудо! Никто не остановит меня!

Потом вытолкнул женщину-полонянку:

— Это — выкуп. За проход.

Не понял. Он меня, что — за придорожного «мытаря» принял?

Женщина в годах, русская, хорошо одетая. По повадкам — из вятших.

— Ты кто?

— Я — княгиня Ольга.

Кто-о?!