Стриптиз

Такое мог придумать только человек, многократно сталкивавшийся со средневековой рыхлой («отжатой») бумагой. Архивариус? На «Святой Руси» бумагу не делают и очень редко употребляют. Пытаться применять для гигиенических целей, когда вся страна… лопушком… дружно, как один… одну…

Кто-то из слуг очень больших людей из Ростова-Суздаля? Инок от Бешеного Феди?

Так подтираться — очень высокий уровень цивилизации.

Мораль: тукымчане — не врут.

Ещё они рассказывают о грабежах, поджогах, мордобое и изнасилованиях.

Труднодоказуемо. Надо вести нормальный сыск. Сделать это мне не дадут.

Говорят о трёх-пяти убитых. Как я понял, сперва — о трёх, второй раз — о пяти. Дальше — десятками счёт пойдёт. Сильно много быть не может: просто мало народу. Да и местные туземцы — ученные, с русскими, лоб в лоб… не. Но погибшие — были. Сколько-то. Из числа людей, принявших мою власть.

Тут у меня бзик: «мои люди — только мои».

«Я свою сестрёнку Лиду
Никому не дам в обиду…».

Надо будет — сам зарежу. Но — сам.

Это — вторая ошибка городецких мытарей.

Смерть — вещь необратимая. «Долг крови». Не поломанную полуземлянку новыми жердями перекрыть.

Мой заскок не оригинален. Если моего человека может казнить чужой начальник, то зачем я?

И есть ещё одна тема. Тоже — бзиковая. Рабство.

Городецкие утащили с собой десяток молодых девок и парней.

С девками понятно: окрестят и в жёны разберут. Переселенцы с Руси почти все — мужчины. А дом без хозяйки — не стоит. Станет «удыр» из еша — русской бабой в русской избе, нарожает русичей. Научит их жизни, обычаям, «что такое — хорошо, и что такое — плохо». Будут её потомки биться на этих кручах смертным боем с войском Едигея. Примерно такими же татарами, как они славяне. И плевать им на все генетические маркеры и антропологию! Они себя чувствуют «русскими людьми». Так они и есть — «русские люди».

Марийские и мерянские элементы хорошо видны в русских захоронениях вокруг Городца. Заимствовали женщин, заимствовали и, частично, обряды. Например, каменная подушка под головой, а иногда и под коленями усопшего.

А вот парней — продадут первому же каравану. Оставлять их в городке не будут — Линда слишком близко к Городцу, убегут. Саму долину реки русские поселения не накрывают. Даже в последующие десятилетия они останутся с западной стороны водораздела.

— Мда… Что скажешь, Харальд?

— Ой-ле! Стыд. Ущерб. Надо… фрйалз фолк ог така вейруна.

Очевидное решение: «освободить людей и взять виру».

— Радил не отдаст.

— Тогда… Скера. Аф оллу.

— Понял. Иди.

«Вырезать. Всех».

Хорошо нурманы живут. Просто. Как дети. У меня уже и Ольбег из этого возраста вырос.

Радил — человек Боголюбского. Бью Городец — «ответка» прилетит из Суздаля. Связка железная — как на грабли наступить.

Как же тяжело быть прозорливым!

Ваня! Откуда у простого эксперта по сложным системам — такая мания величия?! Я не про прозорливость, я про идиотскую уверенность, что у других её нет. Сам же в Янине показывал Боголюбскому, что каждый человек немножечко пророк! На примере падающего стакана.

Свойство предвидения — свойственно человеку. И большинству — стремление «соломки подстелить».

Иное — безалаберность. Радил — бестолочь? — Не верю.

Бестолковый воевода не построит город в пограничьи, не усидит в нём десятилетие. Расхлябанность, бездельность — допустимы только внутри Отчизны. Для чужбины… голову враз оторвут.

Радил просто обязан предпринимать меры для… для «подстелить соломки» для своего анклава. Фактически — собственного владения. Он непривычен сваливать проблемы на вышестоящих — автономен, удалён от власти. «Инициативен по нужде». Он — сам себе хозяин, сам решает вопросы. А проблем у него было три: Андрей Боголюбский, Феодор Ростовский и… и аз грешный.

— Эй, вестовой! Проветри здесь. А я пока к Ноготку схожу.

Мне нужен козырь против Радила. Что-то, чем его можно прижать. Чтобы он отпустил рабов, отдал им награбленное, компенсировал аборигенам убытки…

Моя вежливая просьба — «Радилушка, будь любезен, яви милость, отдай всё взад» — для него пустое сотрясение воздуха. Если я не найду чего-то… убедительного, как было с Калаузом, то будет… как с Калаузом.

Повторяться… плохо. Тем более, что за спиной Радила впрямую маячит Боголюбский.

А давай этого Радила — испугаем! Как раз — гневом княжеским! Шантажнём! Я ж это умею! Я ж уже много раз…!

«У каждого чиновника — рыльце в пушку», «в каждом домике — скелет в шкафчике»…

Какой может быть компромат на такого человека? Секс? Он, по годам, не… не слишком активен. Вдовец. Семейства нет, домашних — не зацепить. Сам… Холопка с задранным подолом… Не тема вообще. В других отклонениях от «линии партии», в смысле — от нынешнего понимания пристойности — не замечен.

Проще: козу по двунадесятым праздникам — не сношает.

Какая жалость! У меня так хорошо получилось с Горохом Пребычестовичем на Клязьме! Горох попался даже не на преступлении — на возможности подозрения. Главное — своевременно, в момент возможного изменения его судьбы. И уже не интересна пост-правда: «приятные возможности» были бы упущены.