Стриптизерша

А вслед за этим, Стьяго вскакивал на ноги, подавал Валентине руку, чтобы помочь подняться и, подобрав с пола ее одежду, первым уходил в раздевалку.

Шоу, несомненно, имело успех. И только Ира, кипя от ревности, могла выискивать в постановке мелкие недочеты. Зрителей она приводила в восторг.

Отдавая Стьяго по-честному заработанную половину чаевых за номер, Валентина ломала голову, над тем, а стоит ли игра свеч?

Ирка вернулась от своего Штефана, увидела Стьяго с ней, Валентиной и, внезапно вообразила, что ее тощей задницы хватит на то, чтобы усидеть на двух стульях.

Вместо того, чтобы беситься и ревновать, она преспокойно дождалась Стьяго у выхода со сцены в раздевалку и влепив ему такой засос, что присутствующие чуть было не начали хором считать до ста, как молодоженам на свадьбе.

– Ты был восхитителен! – заявила Ирен, когда Стьяго пришел в себя настолько, чтобы оторваться от ее губ. – Боже, видел бы ты себя со стороны! У меня трусики промокли! Теперь придется их выбросить…

– Не надо, – ответил ей Стьяго. – Я люблю твои мокрые трусики…

Стоя посреди раздевалки, сжимая в руках платье, Валентина ощущала себя так, словно ее окунули головой в унитаз в общественном туалете.

– Тогда… Я их тебе занесу… Вечером, – пробормотала она, между поцелуями и, крутанув задом, убежала на витрину.

Валентина проводила ее недобрым взглядом.

Стьяго смотрел на шест, по которому Ирен, как пожарник, бодро съехала вниз, в стеклянную кабину между третьим и вторым этажами.

– Я думала, у тебя гордости побольше…

– Что? – очнулся Стьяго.

– То, что у нее еще слюни Штефана на губах не обсохли! – зло сказала Джейн.

– Тебе-то что? – неожиданно обозлился Стьяго.

Валентине стоило немало труда, убедить его продолжать выступления. Однако, неделя проходила за неделей, а его страсть к ней по-прежнему заканчивалась там же, где начиналась – на сцене.

Единственным утешением оставалось то, что Ирен доставалось не больше. После того поцелуя и ночных посиделок у бассейна, которые закончились грохотом перевернутого стола и взаимными проклятьями на русском, английском и немецком языках, они не разговаривали. Видимо, вопрос с женитьбой был решен не в пользу последней.

Ира снова принялась охаживать Штефана по Скайпу, Стьяго огородился от всего мира стеной непроницаемого молчания.

Глава 22.

За время ее отсутствия в клубе, да и в гостинице, где они жили, изменилось многое. Оставалось лишь удивляться, как много всего интересного происходит, стоит ей хоть на неделю уехать и как мало, когда она месяцами сходит с ума на одном и том же шезлонге.

Во-первых, Иван Сергеич, к молчаливому возмущению всего коллектива, ухлестывает за новенькой. За той крупной блондинкой, что называет себя Амариссой.

Амарисса, или Бульдозер, как ее называют все остальные, уже выбила себе фиксированную зарплату и вместо того, чтобы зарабатывать стартовые шестьдесят тысяч, сидит на диванчике и с томной рожей пьет зеленый чай. А вокруг, – пока нет гостей, – козликом скачет Иван Сергеич и рассказывает ей занимательные истории из своей насыщенной событиями жизни.

Лина сходит с ума от ревности и оттягивается тем, что по утрам после работы занимается с гантелями. Точнее, не столько занимается, сколько катает их по полу, мешая Бульдозеру уснуть.

Иван Сергеич пока еще не вмешивается в их склоку, но уже пишет Лине СМС-ки. «Уважай других девочек!» или «Имей совесть!». Лина гордо отвечает ему, что совесть нельзя поиметь, но Ивану Сергеичу этого, видимо, не понять.

Накануне истерику закатила уже Валентина, которой из-за недостачи всего двух тысяч до нормы, вместо тринадцати штук, выдали одиннадцать.

Как уверяла Ники, показательное выступление сводилось к тому, что Валентина пустила злую слезу и, провопив, – я тебе, Ваня, никогда говна не делала, а ты вместо того, чтобы это оценить, платишь фиксированную зарплату не мне, а этому Бульдозеру! – выбежала из клуба. Видимо, ее всерьез задевал тот факт, что руководство не удосужилось оценить ее подрывную работу в качестве дятла…

– А в остальном, – заключила Ники, – все так же, как всегда. Все фигово, «костюмов» – нет.

В подтверждение ее слов, в тот день в клубе было пусто часов до двенадцати. Девчонки, разбившись на группки, о чем-то болтали, одни учили друг друга новым элементам, оккупировав шест, другие пили чай с купленными перед работой шоколадками и смолили сигарету за сигаретой, словно непрерывное курение помогало им сократить время ожидания.

Валентина в эту идиллию явно не вписывалась.

Злая, раздраженная, не в силах понять, что именно сделала не так, Джейн подошла к столику, за которым вместе с Норой и Ники сидела Ирен и требовательно, в привычной своей дурашливой манере, сказала:

– Дай сигарету!

Ира подняла на нее глаза. С таким видом, словно ее в могиле потревожили.

– У меня нет.

– Врешь ведь! – обозлилась Валентина: она не далее, чем пять минут назад видела, как Ира распечатывает новую пачку.