Однако вся художественная фотография стать абстрактной не может, как не смогла когда-то стать абстрактной вся живопись. Слишком значимо человеческое для человека; визуальные элементы, которыми представлены на любых изображениях лица и фигуры, а также все, что относится к среде нашего обитания, для нас полны смысла, и связанные с ними коды чрезвычайно информативны. Будучи значимым, человеческое требует воплощения и в живописи, и тем более в фотографии. Собственно, для этого и была изобретена фотография – как инструмент для фиксации моментов истории вообще, и истории каждого индивидуума в частности, так что странно было бы, если бы ей удалось полностью уйти в область абстрактного от своего прямого назначения.
Кроме того, супрематизм, то есть абстракционизм в его чистом, ультимативном виде, нес зародыш своей гибели в себе самом: чем проще реализации абстрактного произведения, тем легче исчерпаемы их варианты. Вряд ли кому-то может быть интересен второй черный квадрат; человечеству не нужны второй Малевич, второй Кандинский и второй Мондриан. Потенциальное поле изобразительного искусства несравненно богаче, нежели любая комбинация простых форм и цветов. Да и исключение «человеческого» из изображения не столько возносит изобразительное искусство на новый уровень красоты, сколько обедняет его – как стало понятно по мере самоисчерпания абстракционизма.
Фотография отчаянно сопротивляется абсолютной «абстрактизации», и этому можно назвать еще одну причину: фотография – как утверждал Брессон – по самой сути своей есть образ уникального, неповторимого момента, что, как правило, предполагает наличие в поле изображения чего-то, кроме неподвижных предметов. Да и вообще, если мы вспомним признаки фотографичности, перечисленные в разделе «О постановочности, художественности, и фотографичности», то увидим, что фотографичность и абстракционизм сочетаются с трудом.
Но само понятие
Вернемся к влиянию авангардизма на фотографию – очень сильному в меру того, что фотография в то время не могла найти себя, как искусство. В эпоху пикториализма фотография бежала вслед за живописью – а в становлении абстракционизма она участвовала вместе с живописью и скульптурой. Абстракционизм показал фотографам важность Формы в произведении искусства. Не формы в понимании пикториалистов (обращавших внимание в основном на фактуру снимка), а Формы – структуры, Формы, определяемой композицией произведения.
И во многом благодаря экспериментам авангардистов стало выкристаллизовываться представление о том, что фотографии, для того, чтобы стать произведением искусства, нужно быть чем-то большим, нежели сумма составляющих ее элементов; и это большее может быть сокрыто в визуальном соотношении элементов, в их связях, складывающихся в новое прочтение изображения.
В каком-то смысле этот взгляд на произведение искусства стал выходом из тупика для стремящейся к художественности фотографии: не копирование реальности, и не ее приукрашивание, и не уход от нее – но поиск в реальности совершенно новых визуальных взаимодействий привычных форм. И, как мы увидим, основные идеи эпохи авангардизма, заключающиеся в стремлении к изображению идеи вещей, не умерли в фотографии, а дали ей толчок к развитию уже сейчас, в начале нового века.
Юность: «прямая» фотография
Термин straight photography очень плохо переводится на русский язык. Словосочетания «прямая фотография» и «честная фотография» одинаково неуклюжи, и отражают смысл лишь отчасти. Обычно это понятие ассоциируется со Стиглицем, пришедшим к «прямой» фотографии через пикториализм, и с еще одним великим американским фотографом – Анселом Адамсом, пейзажистом, одним из основателей группы f/64.