Стритрейсеры: ночь – это наш день

Витя имел устрашающий вид: бритая голова, поломанные, как у борца, уши, развитые трапециевидные мышцы, отчего казалось, что шея у него исчезла, а голова растёт прямо из плеч. Могучие Витины руки ловко управлялись с бутылками и бокалами в кузове его старенького «универсала» «Джипа Чероки», который на гонках служил передвижным буфетом.

Витя был неулыбчивым парнем, и новички его побаивались. Вывести Регбиста из себя было трудно, но если кому-нибудь это удавалось, то стритрейсеры и зрители гонок помнили этот момент долго.

Было уже за полночь, когда Витя распахнул багажник своего «Чероки» и начал бойкую торговлю пивом и алкоголем. Музыка, звучавшая из мощных колонок его автомобиля, заводила народ.

Сергей Пограев деловито расставлял на асфальте дорожные оранжевые конусы, а Ангелина Павлова белой краской из баллончика рисовала на асфальте линию с надписью «СТАРТ». Перед линией стояла машина-касса и пара фонарей.

Своей главной задачей Кузнецов видел привлечение на гонки клуба большого количества зрителей и участников, поэтому плата за въезд на соревнования была невысокой, что практиковали и другие стритрейсерские клубы. Зато при большом количестве участников даже такие копейки складывались во вполне приличные призовые суммы.

Иван бегал с мегафоном, кричал и отправлял группу статистов на четыреста два метра вперёд, где они должны были фиксировать победителей в заездах.

Клуб Кузнецова «Чирфул хайвэй» был демократичен: в заездах могли участвовать все желающие – кто на крутых тачках, кто на тюнинговых «ВАЗах».

Когда дорога в начале и в конце трассы была перекрыта, заезды, наконец начались. Катя Григорьева в бикини и лёгкой курточке и Аля Воркута в купальнике-бикини поочерёдно давали старты. Автомобили уносились в темноту. Скорость и время прохождения трассы никто не измерял. Важно только, кто первый.

После пяти заездов Ивану сообщили, что на дороге скопилось несколько легковушек дачников и грузовых машин. Отдав команду в мегафон, Иван остановил заезды. Воспользовавшись перерывом, зрители осадили «Чероки» Вити Регбиста, который с невозмутимым видом торговал пивом, чипсами и прочей дребеденью.

Следующий заезд принёс неприятность: почти сразу после старта машины столкнулись.

– Она меня специально подрезала! – кричал взъерошенный парнишка, тыча пальцем в красный «Лифан», за рулём которого сидела посмеивающаяся девица. На её автомобиле никаких следов столкновения видно не было.

– Это гонки, братан! – мужчина суровой внешности пытался увести незадачливого водилу с дороги, потому что на линию старта уже подъехали двое следующих участников.

– Она это сделала специально! – не успокаивался парнишка, показывая на вмятину в боку своей серебристой «Лады Самары».

Мужчина бросил взгляд на Кузнецова. Тот кивнул и вышел с мегафоном на старт.

– А сейчас, – объявил Иван, – стартуют следующие участники!

– Нет, пусть она заплатит! – требовал пострадавший от столкновения парень в то время, как суровый мужчина настойчиво тянул его за рукав прочь от освещённого фонарями пространства.

Девица в красном «Лифане» из салона так и не вышла. Протиснувшись сквозь галдящую толпу, она растворилась на ночной дороге.

– Э, братан, здесь такие правила: каждый сам восстанавливает свою машину после столкновения, – начал раздражаться мужчина

– Но она…, – пытался возразить парень.

– Не надо было приезжать, – оборвал его тот, и выпроводил подальше. – Если недоволен, садись в свою тачилу и больше сюда не приезжай.

Пострадавший сообразил, что в случае его упорства последствия могут быть хуже. Он потрогал вмятину на своей «Самаре» и покачал головой.

– Давай, езжай! – поторопил его мужчина и подтолкнул к машине.

Продолжая бормотать возмущения себе под нос, парнишка сел за руль. Серебристая «Самара» развернулась и укатила во мрак.

Время приближалось к двум часам ночи, подуставшие зрители сбавили восторги. К Ивану подошёл Пограев.

– Нора Бумер приехала, – сообщил он Кузнецову, когда за очередным пропущенным транспортом на дороге показалось «БМВ Х5».

Завсегдатаи гонок «Чирфул хайвэй» хорошо знали эту машину. Кое-кто относился к Норе Багумян с восхищением, кто-то – с неприкрытой неприязнью. Как бы то ни было, никого равнодушным к своей особе Нора не оставляла.

Богатый папаша Бэхи или, как её ещё называли, Норы Бумер, регулярно выкладывал денежки на оплату невероятного количества штрафов, наложенных дэпээсниками за проделки его любимой дочуры.

Как папа ухитрился влезть в крупный бизнес, всего несколько лет назад приехав с семьёй из Махачкалы, оставалось только гадать. Но факт был налицо: деньги у Багумянов водились неплохие.

Ходили слухи, что кто-то из родственников Бэхи был заместителем председателя правления крупного московского банка. Когда Центробанк принялся за наведение порядка в кредитной системе России, и выяснилось, что десятки банков торгуют воздухом, банк родственника семьи Багумян сумел чудом избежать санации и передачи власти в руки временной администрации, назначенной Банком России.