Стробоскоп Панова (СИ)

Мужчина присел рядом, как-то очень бережно прикоснулся к её подбородку — и заглянул прямо в глаза. После этого он уже не мог сказать, действительно ли она так некрасива, как говорит, потому что увидел в глазах Оливии Рид нечто, созвучное его собственным переживаниям и мечтам. В глазах некрасивой девушки плескались одиночество и боль изгоя, обида на незаслуженное, оскорбительное пренебрежение окружающих, надежда на счастье, и — несмотря ни на что — вера в любовь. Он увидел там многое, но говорить об этом ей не стал. Он сказал то, чего Оливия никогда не ожидала услышать в свой адрес:

— Ты — красавица. Это говорю я, Джейкоб Браун. Выходи за меня замуж.

Оливия опешила. Сразу же прекратились всхлипывания, хотя слёзы ещё струились по раскрасневшимся щекам. Она во все глаза смотрела на мужчину.

На вид ему было лет тридцать — тридцать пять, не больше.Не то, чтобы красив, но очень симпатичен, несмотря на некоторую полноту. Чёрные, длинные волосы, необыкновенно выразительные, внимательные серые глаза, опушённые густыми ресницами, красивая располагающая улыбка. Ещё Оливия Рид заметила глубокую морщинку между бровями — такая бывает у людей, склонных к размышлениям. Одет неожиданный претендент на руку, сердце и наследство старой девы дорого, но без изысков. Джейкоб Браун производил впечатление человека зажиточного, но без лоска и холёности особ, принадлежащих к аристократии. «А я приняла его за слугу» — смутилась старая дева.

Оцепенение прошло, Оливия резко отстранилась. В голове вихрем промчались обрывочные мысли. Он откуда-то узнал о наследстве? Опекуны всё же нашли жениха, согласного за деньги взять её в жёны? Что ему надо? А, может, он преступник? Аферист?

Она хотела высказать ему всё это, но вдруг с ужасом услышала, как говорит:

— Да. Да, мистер, я выйду за вас замуж.

Дальнейшие события показались сказкой и самой Оливии Рид, и жителям Роузвуда. Жених оказался не просто приятным, хотя и дурно одетым человеком. Ко всему этому он оказался ещё и весьма состоятельным человеком. Из тех, кто заработал большие деньги, поверив в новые веяния науки, и в то, что многие титулованные особы, презрительно кривясь, называли механическими игрушками. Джейкоб Браун имел большие связи, и люди из высшего общества никогда не отказывались от деловых встреч с предприимчивым и удачливым бизнесменом, но всегда вели себя надменно. Джейкобу давали понять, что снисходят до разговора с простолюдином. Он остро чувствовал это. Ещё бы, выскочка, сын какой-то кухарки! Поэтому, несмотря на богатство, жил одиноко. Общество игнорировало его, не желая считать равным. Ещё бы, он посмел родиться не в той семье! А тех, кто готов был составить ему компанию с целью поживиться за его счёт, игнорировал сам Джейкоб. Он близко не подпускал к себе льстецов, особ полусвета как женского, так и мужского пола,ставя на место, или просто пресекая попытки завести знакомство. За это он прослыл человеком тяжёлым, грубым, инеприятным.

Но в Роузвуде приняли его тепло, чего не ждал ни сам Джейкоб, ни его невеста. Одни жители города просто не узнали в представительном, богатом человекепаренька, который помогал матери на кухне в баронском поместье, другие же предпочли «забыть». Напомнили об этом «выскочке из народа» всего раз.

Одна из тех девиц, что дразнили Оливию, обзывая её дурнушкой, подслушала разговор родителей. Новости, естественно, тут же передала подругам, и когда стайка красивых, разряженных как на праздник, девушек «случайно» попалась навстречу счастливой паре, кто-то из них нарочито громко произнёс:

— Надо же, хоть сын кухарки позарился на нашу уродину. — И девушки жеманно захихикали.

Реакция последовала незамедлительно, но не та, какую ожидали местные модницы.

— Да, я сын кухарки, — сказал Джейкоб, сжигая насмешниц взглядом, — но я богатый сын кухарки. Очень богатый. И моя невеста красивее всех вас. Вы похожи на бездушных кукол.

Он нежно посмотрел на побледневшую Оливию, и ласково произнёс:

— Пойдём, дорогая.

И они продолжили свой путь. Оливия, впервые в жизни почувствовала себя защищённой. «Как это оказывается прекрасно, — думала она, -когда о тебе кто-то заботится». С этой мыслью пришла чувство уверенности, оно заставило её гордо поднять голову, расправить плечи, и презрительно посмотреть на оторопевших насмешниц. С тех пор она всегда ходила прямо и никогда больше не опускала глаз.

А Джейкоб, когда они отошли от завистниц достаточно далеко, тихо сказал:

— Моя мать действительно была кухаркой, но наш сын будет бароном.

— А если у нас будет дочь? — смущаясь, пролепетала Оливия. Об этой стороне замужества она даже не смела думать. Ей порой казалось, что Джейкоб просто пожалел её, но как честный человек не смог взять слово назад.

— А если дочь, — ответил ей жених, нежно улыбаясь, — я буду счастлив. Дочь будет женой барона. — И он бросил недобрый взгляд в сторону приходящего в упадок роузвудского поместья барона Чемберса.