Строгий адвокат по вызову

– Карпов. Давай признавайся, – спокойно сказал я. – Лучше по-хорошему. Это ты увлекся или Арина тебя подговорила?

– Какая Арина?

– Арина Михайловна Точильникова. В красных стрингах и с жопой-сердечком.

Я скрестил на груди руки, буквально ощущая, как на мне отрастает деловой костюм, а вокруг воздвигаются стены зала суда. Центрального, чтоб страшнее. Кажется, Карпов тоже это ощутил. Или даже увидел, потому что присмирел он прям как народ на слушаниях и, опустив очи долу, признался:

– Насчет стрингов ничего не знаю. Придумала Арина. Мы хотели, чтобы ты ревновать начал. Я сначала хотел ей пару хороших дел подкинуть, чтобы ты приехал работой заняться, но ты так лихо все раскидал…

Неужели четыре пункта разницы в коэффициенте интеллекта так много значат?

– Я на тебя рассчитывал, Карпов. А ты что? Променял нашу дружбу на бабу! С которой даже не спал!

Упрек звучал так себе, но я уже разочаровался в разуме друга юности.

– Хорошая баба-то… – вздохнул Иван. – Я тебе только добра желал.

– Раз хорошая – взял бы себе и правда! – Разозлился я. – Вам обоим это было бы отличным наказанием. Особенно ей! За хитрости!

И отрубил звонок.

И заблокировал Карпова.

Потом подумал – и разблокировал.

Ну что за детский сад? Правда, на звонки все равно отвечать не стал – ни его, ни Арины.

«А вдруг что-то серьезное случилось?! Подними трубку!» – написала она мне в смс.

Ну и хрен с ним. Квартира столько лет спокойно стояла, еще столько же простоит, ничего не случится.

Почему я так жутко разозлился, я и сам толком сказать не мог.

Вроде как реально начал ревновать же. Так потом выяснилось, что зря.

С одной стороны – радоваться надо, с другой…

Вот поэтому я никогда и не хотел заводить никаких отношений с женщинами. Запутают в своих чувствах так, что сам себя дураком чувствуешь! И никакой логикой не распутаться!

Арина. 30

– Ты идиот! Договаривались же – никакой конкретики! Какое шибари?

– И как бы он поверил без конкретики? Ты сама видела, у него только на красных стрингах воображение включилось!

– Ну и рассказывал бы дальше про стринги! И про жопу хорошо зашло. Вроде она у всех сердечком, а Глеба аж перекосило!

– Не у всех…

Иван тяжело вздохнул и вдруг стал очень задумчивым, словно красные стринги и жопа сердечком и ему тоже напомнили о чем-то давно забытом, романтичном…

Мы с ним собачились с того самого момента, когда Глеб заблокировал нас обоих в мессенджерах и перестал отвечать на звонки.

Сначала витиевато срались в чатах, потом по телефону, а теперь решили выбраться по случаю хорошей погоды на улицу и поругаться под хороший кофе с пирожным.

Сегодня был тот день, когда в городе наконец начали открываться летние веранды, и мы заняли одну из первых. Работники кафе еще ползали по не до конца просохшему асфальту, соединяя каркас второй половины навеса, а под первую уже вынесли тяжелые столы и на редкость удобные кресла.

Весенний ветер норовил сдуть на проезжую часть меню и пачки салфеток, поэтому их придавили тяжелыми пепельницами, сохранившимися с тех времен, когда еще разрешали курить в заведениях.

Я щурилась на солнце, подставляя ему бледную кожу и собачилась с Иваном больше по инерции. Было немного обидно, что его творческий полет сорвал нам такой хороший план. Но план тоже принадлежал Ивану, так что без него все равно бы ничего не получилось.

Весьма коварно он придумал сыграть не столько на ревности Глеба, сколько на мужском животном инстинкте отбить самку у соперника. «МОЕ!» – должно было заорать подсознание, а сознание – придумать оправдание, почему нужно срочно лететь в Москву.

Не вовремя, в общем, у Глеба включился мозг. Он должен был на инстинктах продержаться хотя бы до открытия сайта с билетами.

Ну ладно, чего уж тут. Не вышло, так не вышло.

– Я смотрю, у тебя был суровый опыт! – пихнула я Ивана в бок и отпила глоток капучино из своей чашки. На ветру он стыл мгновенно, но все равно первый кофе на веранде после долгой зимы – это было слишком хорошо, чтобы отказаться. Пусть у него будет хотя бы один недостаток – температура.

– Еще какой суровый! – Иван прижал руку к груди. – Знаешь, когда ты не такой наглый бабник, как Глебка, приходится брать, что дают – если хочешь, чтобы вообще давали. А на халяву дают, бывает, тако-о-о-о-ое…

– Фу, Вань… – скривилась я. – Если они до тебя опустились, не нужно обесценивать их подвиг и говорить гадости об этих девушках.

– Ну я же не им говорю, – резонно заметил Иван. – Им я очень благодарен за профилактику неизлечимого спермотоксикоза.

Я только покачала головой.

Вот этим мне нравился Глеб, именно этим.

В этом было его отличие от Ивана и всех остальных парней, с которыми я пыталась знакомиться, а с некоторыми даже жила.

Он никогда не позволял ни на секунду усомниться, что он уважает любую женщину, попавшую ему в постель. Даже когда та, другая Арина фигачила ему пощечины за то, что он даже не знает ее имени, я не чувствовала, что он ее не уважает.

Уважать можно и без имени, в конце концов.

И пока я за ним гонялась, я не ощущала ни толики унижения от такой вывернутой наизнанку ситуации. Вроде как мужчина должен гоняться за женщиной, да?