Строгий профессор

— Я хотела тебе сказать, но не решилась заранее, — опускает голову мать, — братец мой, как всегда, помог в кавычках: с переводом и оплатой что-то напутали, — она пожимает плечами, — и это ведь частная клиника, они моментом его выпроводили, хотя сейчас я уже заплатила, деньги поступили на счёт. Но они утверждают, что поздно. Надо всё заново оформлять, а мест теперь нет. Мне посоветовали не расстраиваться и обратиться к тому врачу, помнишь, что приходил тогда. Он снова устроит папу в это заведение. Я, дура, не записала номер его телефона.

Приплыли. Череда моих идиотских поступков привела к тому, что я испортила жизнь целой толпе народа. Меня легче пристрелить, как бешеную дворовую собаку, чем пытаться лечить и что-то из меня вырастить.

— Того врача больше не будет, мамочка, прости меня, пожалуйста. — Опустив голову, прохожу мимо неё в свою комнату. — Я всех подвела.

— В клинике сказали, что папа получил курс лечения и теперь неопасен для окружающих. Что они не наблюдают новых волн агрессии. — И как будто опомнившись: — Как не будет?

Она расстроенно хлопает ресницами, кажется, планирует плакать. Мать уже нашла работу, успокоила свою совесть и вот-вот собиралась начать жить. А теперь дед снова дома. И я не могу позвать того врача, потому что он друг профессора, а последний ненавидит меня. Призирает за то, что отобрала у него дорогую Лилю. А я всё равно его очень люблю, несмотря на всё то, что он наговорил. Ну как же мне больно, как же внутри ноет, хочется вырвать сердце и бросить в окно, только бы перестало так сильно болеть.

И на маму сейчас смотреть страшно. Угробила жизнь ещё одному человеку. Если бы не она, пошла бы сейчас по трассе, куда глаза глядят.

— Ну почему, Наташ? Может, попросить того преподавателя, что помог нам? — она отводит глаза в сторону.

Знаю. Мама что-то подозревала. Понятно, что не просто так взрослый мужчина вдруг кинулся помогать именно мне. И она спрашивала много раз, кто он и почему решил найти для нас доктора, но я убедила её, что он просто очень хороший человек, у нас совместный доклад, а у него приятель психиатр. Маму обмануть сложно, она своего ребёнка чувствует почти на ментальном уровне.

И всё же свобода без деда, несмотря на угрызения совести и самоедство, моей маме понравилась. И вот опять всё сначала.

— Я, конечно, настороженно отношусь к ситуации и всё ещё не понимаю, почему он вдруг решился тебе помогать, но надеюсь, что моя дочь лучше и умнее меня и ничего такого не позволила.

— Мама, — втянув воздух носом, едва сдерживаю слёзы, перебиваю её.

Думать о профессоре невозможно, внутри безнадега и грëбаная серость, как будто жить дальше незачем.

— Этот преподаватель уехал в другой город. — Резко отрезаю нас друг от друга, закрывая дверь в свою комнату.

Стягиваю сумку с плеча и сажусь в кресло, снова плачу. Сама виновата. Никто, кроме меня, только я.

— Уггугугугу! — слышится за дверью, дед непрерывно гундосит, завывая.

— Ну папа, ну что ты делаешь? Ну нельзя же так, господи! — Слышу стук чего-то, летящего на пол, всхлипы матери за дверью.

Наверное, дед справил нужду прямо в коридоре. Всё вернулось на свои места. И помочь нам теперь некому.

Так проходит несколько часов. Просто сидеть и плакать больше нет сил, но и заставить себя заниматься тоже нет желания. Не могу открыть учебники, а ведь завтра у меня тест по политологии, и я даже не начинала учить. Ничего не хочу. Пусть отчислят, да хоть расстреляют. Какой смысл?!

И мамочку жалко, она ведь ещё молодая женщина, могла бы мужчину встретить, ребёнка родить, построить женское счастье. Красивая, стройная, интересная. Но, сидя дома с дедом, жизнь свою не изменить.

Рыдаю с новой силой. Ну что же мы такие непутëвые-то? Кто нас так сильно проклял? Пустота и боль, аж левая половина груди немеет. Совсем ничего не соображаю, туплю в компьютер как мешком по голове стукнутая, пока на экране не появляется входящий вызов в скайпе. Принимаю звонок.

— Я выхожу замуж! — визжит Юлька, размахивая рукой с блестящим колечком.

— Поздравляю, — натягиваю улыбку, голова раскалывается.

— Боже, Иванова, ты чего, лицом в тушь окунулась? У тебя вся косметика размазалась.

— Да так, расстроилась, немного. — Тру под глазами.

— Ну рассказывай, что случилось.

— Да ерунда.

— Я знаю тебя!

— Оценка плохая просто.

— Ты бы не стала так убиваться из-за оценок, а, скорее, со злостью учила бы.

— Я лучше знаю из-за чего убиваюсь, — огрызаюсь, не глядя подруге в глаза.

— Парень замешан, — щурится Юлька, заглядывая в экран.

Закрыв лицо руками, снова начинаю плакать.

— Он меня бросил и правильно сделал, потому что я всех подвела, понимаешь?! Насильно мил не будешь. А я как ведьма какая-то влезла к нему и навязалась, а теперь вот получи и распишись, Иванова. Заслужила ты, дрянь!

— Наташ, Наташ, тише ты.

— Я сама виновата, я ему сделала плохо в прошлом. Он это узнал и теперь! — ору, наматывая сопли на кулак. — И теперь знать меня не хочет. А я люблю его, я так сильно его люблю.

— У вас было что-то, да?

— Да всё у нас было, — отмахиваюсь, шмыгая носом, — да дело-то не в этом.

— А я тут со своей свадьбой.