Стройки Империи (СИ)

И грезит он, что в палестинской земле,

В плену раскаленных песков,

Безмолвная пальма на голой скале

Скорбит под молитвы ветров .

- Есть такая руская песня, я слышала по радио, - продолжала Габи, - "Но нельзя рябине к дубу перебраться". Но у Хайне еще и иной смысл - северная, европейская цивилизация, и Восток, они не могут сойтись, каждый из них прикован к своему образу мысли. Некоторые считают, что Хайне отразил, как это... душевное раздвоение, состояние еврея, человека восточной культуры, среди потомков древних суровых германцев. Я думаю, это не важно. В России мне кажется, что это не так, что здесь Европа и Восток вместе.

- Так вы пишете стихи?

- Немного, для интереса. Для себя. Но здесь, в России, просто культ стихов. Культ поэтов. Здесь читают стихи, ищут их в журналах, переписывают в тетради, декламируют на вечерах, поют под гитару и слушают по радио. Книги, поэты - это новая религия.

Виктор обернулся. Сзади еще неторопливо тянулись домой сотрудники института. Три женщины, пара мужчин. А, может быть, сотрудники, но не института. Дорога хоть и в лесу, но людная.

"Француз говорил, профессор таскает ее для прикрытия... А если наоборот? Жан-Луи неплохо знаком с терминологией спецслужб. Хотя и Габи знает про "ромео"... Но про "ромео" ее могли инструктировать перед выездом. В СССР были инструктажи. Почему в Германии их не может быть? Только там было строго насчет контактов с гражданами капстран..."

Сзади послышался сигнал. Мимо Виктора и Габи неторопливо протарахтел миниатюрный красный спорткар. Спереди он напомнил Виктору аристократичный "Вольво" из сериала "Святой", сзади - реактивный самолет без хвостового оперения. Судя по звуку маломощного движка, чудо было чисто отечественным.

"Итак, три варианта. Первый - Габи забыла или положила на инструктаж. Не вяжется с ее осторожным поведением в столовой. Второе - ее контакт санкционирован. Тогда это грубовато и может вызвать подозрение. Потом как-то не видно в Габи профессиональной интриганки. Плохо скрывает эмоции, или не пытается меня окрутить, или просто не умеет этого делать. Третье - Габи используют втемную, надеясь на то, что ее наивность и беспомощность не вызовет подозрений. В том числе и у наших органов, которые наверняка копали на нее информацию. Жан-Луи пытается нас свести. Однозначно. Положим, так; тогда сегодня меня попытаются вывести на другого человека. Посмотрим, на кого..."

- Вы задумались? Наверное, я утомила вас своими рассказами?

- Ну что вы. Просто я здесь никогда не был. Это большой поселок?

- Нет. И я не видела здесь старых домов. Все живут вот в таких башенках в четыре этажа. Похоже на рабочий район.

Лесная дорога плавно в улицу, и жилые дома терялись среди нетронутых многолетних сосен. "Санаторий" - мелькнуло в голове у Виктора.

- Гостиница на городской площади. Здесь большая площадь перед чем-то вроде ратуши, там местная власть.

Все важные здания были сосредоточны вокруг небольшой площади, увенчанной зданием с большим советским гербом; перед подъездом на постаменте из красного гранита стоял бронзовый бюст Ленина. У памятника уже была собрана трибуна, группы флагов окаймляли площадь торжественной рамкой, флаги были развешены на фасадах, и со стен домов глядели плакаты на красной ткани, расписанные белой и черной краской, изображая революционных солдат, героев-комсомольцев, бойцов Великой Отечественной, сталеваров, космонавтов, в общем - всех, кто творил эти пятьдесят один год истории.

- Послезавтра будет демонстрация. Я еще не видела, как празднуют здесь. Только в гарнизоне, но это совсем другое.

- Может, махнем в Москву? Парад посмотрим.

- Я не очень люблю парады и шествия... Хотя это совсем другое. Я пока не знаю... Не знаю даже, отпустят ли меня или будет работа. А вы хорошо знаете Москву?

- Думаю, Красная площадь никуда не исчезла. А куда бы вы вообще хотели?

Габи пожала плечами.

- Не знаю... Я еще туда не ездила... не с кем. Говорят, там большие очереди в музеи и театры. Сложно попасть. Я... я хочу узнать, где что находится в городе, куда можно пойти. Я хочу понять, что такое Москва, что такое Россия.

- Тогда, может, на ВДНХ? Только там фонтаны, наверное, уже не работают.

- Виктор, вы очень заботливы... - она на мгновение слегка сдавила руку, за которую держалась, - но я еще не знаю планов профессора, вдруг он решит работать в праздник. Ну и мне надо подумать. Вы приглашаете меня в поездку, но совершенно меня не знаете. У меня может быть масса недостатков. Например, я очень влюбчива. Хотя... Наверное, вы не сочтете это большим недостатком.

В сгущающихся сумерках на домах вокруг площади засияли вывески. "Манжерок", "Аэлита", "Тантра", "Ассоль"...

"Полный комплект советской фантастики. И куда же двигаться?"

- Вот это гостиница.

С четырехэтажного здания на Виктора пялились лиловые буквы "Амальтея".

...За барьером скучала круглолицая дама лет сорока, в коричневом жакете и с "вавилоном" на голове.