Читаем Строки, добытые в боях полностью

Строки, добытые в боях

Евгений Винокуров , Николай Отрада , Павел Коган , Семен Петрович Гудзенко , Юрий Давыдович Левитанский

Сразу же после окончания школы, в первые дни войны Друнина ушла добровольцем в действующую армию и до конца 1944 года служила санинструктором (медсестрой) в стрелковом, а потом в артиллерийском полку. Награждена орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». В боях была ранена и контужена. Демобилизована из армии по ранению. Печататься начала в конце войны во фронтовой печати. После войны закончила Литературный институт имени Горького. Первый сборник «В солдатской шинели» вышел в 1948 году. «Целомудренная строгость фронтовых стихов Друниной, — писал Сергей Наровчатов, — точно передает духовный облик „светлокосого солдата“ Отечественной войны, прямой преемницы песенной девушки Светлова».

«Качается рожь несжатая…»

Качается рожь несжатая.Шагают бойцы по ней.Шагаем и мы — девчата,Похожие на парней.Нет, это горят не хаты —То юность моя в огне.Идут по войне девчата,Похожие на парней.

1942

Солдатские будни

Только что пришла с передовой,Мокрая, замерзшая и злая,А в землянке нету никогоИ, конечно, печка затухает.Так устала — руки не поднять,Не до дров — согреюсь под шинелью.Прилегла, но слышу, что опятьПо окопам нашим бьют шрапнелью.Из землянки выбегаю в ночь,А навстречу мне рванулось пламя.Мне навстречу — те, кому помочьЯ должна спокойными руками.И за то, что снова до утраСмерть ползти со мною будет рядом,Мимоходом: «Молодец, сестра!» —Крикнут мне товарищи в награду.Да еще сияющий комбатРуки мне протянет после боя:— Старшина, родная! Как я рад,Что опять осталась ты живою!

1943

В школе

Тот же двор,Та же дверь,Те же стены.Так же дети бегут гуртом.Та же самая «тетя Лена»Суетится возле пальто.В класс вошла.За ту парту села,Где училась я десять нет.На доске написала мелом:X+Y=Z.…Школьным вечером,Хмурым летом,Бросив книги и карандаш,Встала девочка с парты этойИ шагнула в сырой блиндаж.

1945

«…Продолжительный телефонный звонок…» (М. Духанов)

…Продолжительный телефонный звонок прервал предутренний сон. После моего «слушаю» в телефонной трубке долго слышался треск, шум и, наконец, очень глухо:

— Тревога… Объявлена тревога. Вам выслана машина. По голосу дежурного штабного командира чувствую — он взволнован. Одеваюсь и думаю: «Вот чудак — волнуется! Эка невидаль — тревога в мирное время…»

Водитель здоровается, спрашивает:

— В штаб?

— Да.

Разворот. Скорость.

Бульвар Профсоюзов, Адмиралтейство…

Штаб.

Как гвоздь, вбитый одним ударом, — сообщение: «Война!..»

И вот я вновь на площади у машины. Белую ночь сменила утренняя заря. Она зарумянила небо, мазнула блеском скульптуры на Зимнем дворце и верхушку Александрийского столпа. Ни души! Ленинград спит.

И лишь когда я сел в машину, из-под арки здания штаба вышли юноша и девушка.

Юноша, нежно обнимая, целовал девушку, а она рассыпала счастливый смех по площади.

— Не знают, что война, — тихо обронил водитель и завел мотор. Машина тронулась…

(Из воспоминаний генерала М. Духанова)

«Я ушла из детства в грязную теплушку…»

Я ушла из детства в грязную теплушку,В эшелон пехоты, в санитарный взвод.Дальние разрывы слушал и не слушалКо всему привыкший сорок первый год.Я пришла из школы в блиндажи сырые,От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,Потому что имя ближе, чем «Россия»,Не могла сыскать.

1942