Читаем Строки звенящие полностью

1Вновь заснеженным полем с автоматом шагаюСнова вижу глаза, в темноте тех полейИ в далёкие дни я опять погружаюсьНаходясь средь огня и ушедших людейТам в мечте о Победе, стыл я в зимних окопахШёл упорно вперёд, несмотря ни на чтоУмирали товарищи, среди пуль и сугробовЗа родных и друзей – много вас полеглоИ вот вновь тишина и шаги дорогиеТолько я уж седой и не видят глазаНо мы вместе опять и шагаем живыеПо дорогам войны, где дрожала земляДобровольцы Москвы, вы святые ребятаШли когда-то вперёд на кровавых ногахВы не нюхали порох, вам шла только шляпаВы не знали другого, вы купались в мечтахЗаслонили собой без винтовок поля выВас давили в степях, загнавши в конецВы урок преподали последний, суровыйПо приказу внутри, по приказу сердецИ как жалко мальчишки вас не видеть сегодняНе прожили вы жизнь, внуки были б у васВидно доля такая, или воля ГосподняВерьте – вы не забыты и спасибо за нас…2Тёркина забыли всеВасю неказистогоБыл он лучший на землеИ милей красивогоСлавой громкою – герояОн не похвалялсяЕл от пуза он до бояСилы набиралсяБыл в бою он хоть кудаС вражью белофинскойОтбирал он городаУдалью завиднойСилы был он богатырскойС шуткою дружилСловно он в земле сибирскойМолодым ходилСтрогим не был никогдаШутками искрилсяДаже не страшна зимаКак мороз не злилсяТеркин – парень наш земнойСкажем откровенноБыл совсем не городскойИ готов мгновенноВ белоснежном маскхалатеНа разведку он ходилИль сидел с чайком он в хатеНо вот только не грустилДобывал он языкаДоставляя в штаб полкаВзвесив в мыслях обстановкуПрименял и маскировкуВ сосняке болот глухихВоевал ВасилийИ в атаках он лихихБыл весь без усилийНе стихает грозный бойВсе уж на пределеВася – словно он штрафнойВ том нелёгком делеНа снегу, под зябким кровомПрибаутками чудилДля согрева крепким словомПосле боя веселилИ в войне мы до концаНаблюдали молодцаДо чего ж сильна странаКоль в ней Тёркиных гора3Налей в стакан – поговорим серьёзноКак подл наш мир, как всё вертим странуО прошлом вспомним, может быть и поздноБолящую затронем мы струнуВот жизнь уходит семимильными шагамиИ иностранцы ходят у КремляМы ж – порем несусветное стихамиНам не дано увидеть больше воробьяСкамейкой вместе с кухней развлекаясьСоседу только досаждаем мыПрислушавшись к тому, что интересноИ радуясь – ах как же мы умныЗатем в пивбар – жалеть судьбу идём мыИ пьяной Машке заливать мозги виномДомой вернувшись пьяными ногамиЗаснём мы тихо и надолго сномТам примеряем благо человекаЗаволновавшись, но пора и спатьПридумки – все, одна только помехаА надо утром – рано так вставать4Обнялись, сказал – не забудуИ стиснул ей плечи, целуяНе знал я, когда опять свижуУшёл на войну, не робеяТри года торчал я в траншеяхИду без руки к тебе сноваВсе годы был только в шинелиИ вот я опять – КазановаЗавидел осинку и всталБагряно горела над лесомЗвенела листом, как металлСтояла каким-то навесомЯ тысячу раз представлялКак я обнимаю, целуюИ вот, я безруко стоялТебя, представляя родную5Ушли давно огни войны в неведомые далиЖива страна и живы мы, при нас вроде медалиНо нет воды, и нет жилья, и с палочкой мы ходимОстался год всей жизни нам, а может пять походимПростой воды мне не дают, и я беру ведроНесу его, гремит салют – донёс, фу-у – хорошоА что скажите хорошо – то, что страну закрылГде толстопуз лишь и живёт, а я только запилВновь ветеран идёт к воде – несёт её домойТы скажешь мне, а власти где – на месте, дорогойИм дела нет за суетой – как здесь живёт геройА про жильё – как и про всё – чтобы ни ногой***Враг по земле нашей ходит, так не держи же меняМесто моё, где находят, смерть дорогие друзьяСердце не знает покоя, так и зовёт на войнуВижу себя среди боя, как я спасаю женуГлядя на слёзы мне больно, может, погибну в борьбеМожет, не будет всем вольно, жить и ходить по ЗемлеМожет, рабою ты станешь, вижу, как тащат тебяКак ты в работе устанешь, в дальнем краю, у станкаКак обо мне, о погибшем, плакать ты будешь с утраВместе с тобой не пожившим – как же люблю я тебя6В семнадцать лет на фронт ушёлА жить мне так хотелосьУшёл из жизни на годаТогда и завертелосьПоплыли облака войныИ печи в пепелищахИ дым, и крики, и огниИ краткие затишьяНе стало многих деревеньБерёзки по ним плачутНо вновь дождя звенит капельИ дети снова скачут7В войну не до цветов, но бабочки летаютУвидишь пламя солнца в просвете облаковХлеба увидишь в поле, стоят и пропадаютИюльская жара прожжёт до позвонковПейзаж весь из танкеток, из красного пурпураЗаполнен разрушеньем, руинам нет концаУвидишь лошадёнку, она стоит понуроГлотая гадкий воздух земного бытияВисит солдат на пушке, уткнувшейся в равнинуКругом прозрачно, тихо, спалённая траваА в воздухе тревога и давит нам на спинуБессонница ночная и глупая война8Катюша прообразом стала ракетыЧто в космос впервые взлетела с землиПотом были спутники весом за тоннуИ новую эру народу зажглиИ вот в 61-м Гагарин..поехал..Апрель был и молодость грела меняМинули уж годы, забыли о стартеНо книги остались и помнит странаГагарин стоит давно уже в бронзеИ ветер ласкает родные чертыИскателем был, искателем умерПервый разведчик с планеты землиКапители, летящие на небоРисунки на стенах и куполаИз смальты восстановленные ликиНапомнят нам святых и временаДавно уже забыто разрушеньеКогда летела смерть к вам без концаТорчит неразорвавшаяся бомбаНеся напоминание огняСтупени к храму, храм – не пострадалиВсевышний оградил и уберёгСегодня мы, в восторге перед вамиЗащитники – простой в беде народИ слава, тебе Господи за этоОхранник и свидетель стариныСвой дом не дал опасным разрушеньямИ дал возможность вновь в него войти
Перейти на страницу:

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза