Строматы

(80, 1) Средством же обезопасить свою жизнь и снискать спокойствие является соблюдение заповедей, вечно безопасная пристань. Без мужества нельзя быть терпеливым, без благоразумия немыслим человек воздержный. (2) Добродетели сопутствуют друг другу и обладающий ими в полной мере близок к спасению, которое сохраняет нам те блага, которыми мы уже обладаем. (3) Из нашего анализа всех добродетелей, если, конечно, мы достаточно основательно поняли их смысл, следует, что истинный гностик, обладая одной из этих добродетелей, причастен и остальным в силу их взаимосвязи.[333]

(4) Воздержность – это душевное состояние, никогда не преступающее пределы здравого рассудка. Воздержанным является тот, кто сдерживает стремления, противные здравому разуму, или владеет собой настолько, что желает только праведного и честного. (5) Это обуздание желаний немыслимо без мужества, потому что верность заповедям рождает благоразумие, повинующееся Богу, который располагает (…[334]), и праведность, которая копирует божественный порядок. Как только эта праведность укрепила нас в воздержании, тогда мы, очищенные, склоняемся к благочестию и жизни по воле Божией, уподобляясь Богу, насколько к этому способна наша смертная природа.

(81, 1) Именно это означает определение: «Стать справедливым и благочестивым в соответствии с благоразумием»[335]. Бог не имеет ни нужд, ни страстей, следовательно, он не является воздержным в собственном смысле этого слова, ибо он не впадает ни в какое искушение, которое должен был бы преодолевать. Наша же природа, волнуемая страстями, нуждается в воздержности. Именно через эту воздержность, научившись довольствоваться малым, она старается своей предрасположенностью возвыситься до природы божественной. (2) Ибо человек добродетельный довольствуется малым. Он пребывает на грани, отделяющей природу бессмертную от смертной. Нужды человека происходят от физического тела и рождены вместе с ним, однако воздержность с помощью рассудка учит его сводить эти нужды к минимуму. (3) Предписание закона, запрещающее мужчине надевать женское платье[336], указывает именно на это. Очевидно, закон желает видеть нас мужественными, а не женоподобными, не важно, касается ли это собственно телесного облика или наших действий, образа мыслей и слов. (4) Он приказывает ревнителю истины вооружится мужеством и проявлять ее всюду, где требуются терпение и выносливость, – в жизни, поведении, словах, делах, днем и ночью, и даже в том случае, если преданность истине приходится доказывать ценой своей крови.

(82, 1) В силу присущего ему человеколюбия он говорит также, что, «если кто построил новый дом, но не жил еще в нем, или если кто насадил виноградник, но еще не собрал плодов с него, или если кто, будучи обручен с девицей, еще не женился на ней, те свободны от войны»[337]. (2) Впрочем, это имеет стратегический смысл, поскольку, увлеченные посторонними заботами, мы едва ли будем усердствовать в деле войны, ибо лишь свободные от желаний неустрашимо идут навстречу всем опасностям. (3) С другой стороны, закон человеколюбиво принял во внимание неверность военного случая и решил, что было бы несправедливо одним лишиться плодов своего труда, а другим присвоить их даром.