Утвердив таким образом авторитет исповедуемого им учения и свое право учить ему, прибегнув для этого к достаточно распространенной в его время практике апелляции к – вне всякого сомнения, фиктивной – традиции[93]
, Климент переходит к описанию структуры своего сочинения, в частности говоря следующее: