Строптивая для негодяя

Он всегда любит все смешивать до кучи, говоря длинными и ничего не значащими фразами. Нет никакого желания его видеть, но я отвечаю довольно спокойно, стараясь держать себя в руках:

— Могу только завтра в районе четырех, устроит?

— Конечно, сынок. Я в гостинице “Северная”, сто двадцать пятый номер, приезжай, буду ждать, — и он первым выключается.

А я сижу еще несколько минут, глядя на экран телефона. До кучи ко всем проблемам еще общения с папашей мне не хватало. Свалился на мою голову, чтоб его. Нет ни сил, ни желания тащиться завтра на другой конец города, но уже пообещал. А значит придется.

Напиться, что ли. А еще лучше, свалить куда-нибудь подальше, чтобы в радиусе километра не было ни одной живой души. Кроме Дарины.

Опять эта Громова, чтоб ее крокодилы слопали. Но пальцы уже включают потухший экран и открывают вайбер.

В сети!

Единственный человек, которому хочу позвонить. Услышать голос. Или хотя бы прочитать, что я ей не безразличен.

Помню, еще в школе, когда были пацанами, дурачились с Темычем — если девочка улыбнется, когда я скажу ей “Привет”, значит, она ко мне неравнодушна. По-детски вели себя, но было весело. Частенько даже спорили, улыбнется или нет.

“Сегодня поздно будешь?” — пишу, засекая ровно минуту в ожидании ответа. Только бы прочитала и отписалась вовремя.

Согласен, глупо, но как-то надо поднять себе боевой дух. Хотя, если ответ не придет в течении минуты, мое и так паршивое настроение упадет ниже некуда.

“На совещании у шефа. Буду к семи. Что-то случилось?” — приходит ответ через….сорок три секунды.

“Не буду отвлекать. Все в порядке.”

А в голове звучит продолжение фразы: “Соскучился. Хочу тебя…”

Ответа от Дарины нет, да мне он в принципе уже и не нужен. Все, что хочу, я знаю. А остальное не важно. Не пойму только, почему она постоянно сопротивляется?

Домой попадаю после восьми — злой, уставший и безумно голодный. Куча отчетов, конец года, а скоро вдобавок ко всему суд. Папаша приперся, не пойми зачем, а строптивая прокурорша никак не дается мне в руки.

Хотя вместо ужина с удовольствием бы “съел” темноволосую красотку, которая моет посуду. Небрежно поворачивает голову в мою сторону, после чего снова возвращается к своему занятию. Как будто я — пустое место!

Ну, знаешь ли, красавица, не ожидал от тебя такого.

Вешаю куртку, снимаю ботинки, после чего подхожу к дивану и швыряю на него ноутбук. Снимаю пиджак и галстук — они летят следом за гаджетом.

— Ужинать будешь? — Дарина выходит из-за барной стойки, вытирая руки.

— Нет, — отвечаю зло. Знаю, что надо сдержаться, но не могу.

— У тебя все в порядке? — хмурит лоб, наблюдая за мной.

— У меня все не в порядке, — делаю акцент на слове “не” и прохожу мимо девушки, направляясь в ванную.

Опираюсь на раковину и смотрю несколько секунд, как бежит вода из крана. Врут, что бесконечно долго можно смотреть на воду — рано или поздно сорвет башню. Или крыша поедет окончательно, только в другую сторону.

Умываюсь холодной водой, после чего перевожу взгляд на зеркало. Твою мать, хочется что-то разбить или кого-нибудь убить. В переносном смысле, конечно же, но руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Расстегиваю верхние пуговицы на рубашке, еще раз умываюсь, после чего выхожу из ванной. Подхожу к дивану и чуть ли не падаю на него. Закрываю глаза, откидываясь на спинку — Боже, как я устал. А не послать бы всех и вся куда-нибудь подальше.

— Что-то случилось, Паш? — голос девушки выводит меня из задумчивости. А я и не слышал, как она подошла.

Открываю глаза и вижу строгий взгляд Дарины.

— Тебе-то какое дело до моих проблем?

Знаю, звучит грубо, но не могу сейчас любезничать. Нет сил притворяться или лгать — я Дарине нафиг не сдался, а значит, удерживать ее здесь и дальше данным ею обещанием не имеет смысла.

Вряд ли реально переживает, скорее всего, проявляется женское любопытство.

— Может, помощь какая нужна? — продолжает и дальше задавать свои дурацкие вопросы.

— Может, ты отстанешь от меня?

Смотрим друг на друга в упор — я снизу вверх, а девушка наоборот. Вижу, что злится, но пытается сдерживать свои эмоции. Но мне сейчас плевать — и на ее эмоции, и на весь мир целиком.

— Послушай, Балабанов, — тяжело вздыхает, делает паузу и продолжает: — Объясни мне, пожалуйста, чего ты от меня хочешь?

— Решила поговорить по душам? — зло усмехаюсь. — Давай, поговорим. Нет настроения ходить вокруг да около или шутить с тобой.

— Я заметила, — фыркает в ответ.

— А если заметила, чего в душу лезешь со своими вопросами? — знаю, что звучит грубо, но надоело притворяться и постоянно пытаться ей угодить. — Мы не у тебя в кабинете, так что не стоит на меня давить. Не нравлюсь?

Она молчит, а на скулах ходят желваки. Теребит пальцами, но выдает довольно спокойно:

— Какое это имеет значение?

— Огромное, Дарина, огромное, — специально повторяю одно и то же слово, делая на нем акцент. — Вот скажи мне, — встаю с дивана, подходя к ней ближе. — Что я делаю не так?

— Вопрос — зачем ты это делаешь? — медленно поднимает голову, и мы снова встречаемся взглядами.