Строптивая для негодяя

— Слушай, психолог, шел бы ты отсюда со своими лекциями, — фыркаю в ответ. — Да, не доверяю. Да, боюсь ошибиться, но и он не особо стремится мне доказать обратное. Переспали, мне понравилось, не спорю, но в душу лезть не позволю. Лучше я сейчас, пока он еще только кандидат в женихи, перестрадаю, чем потом буду слезы лить градом. Хватит, один раз уже обожглась, на всю жизнь хватило.

— Дура ты, Громова. Парень пытается тебе угодить, а ты носом ворочаешь, — встает со стула. — И скажу по секрету, — усмехается, — очень часто бабники становятся идеальными мужьями. На меня посмотри, — берет со стола папку с делом Пашки. — Ладно, к прокурору пошли.

Как ни странно, но Василич не стал возражать о передаче дела другому обвинителю. Даже вопросов не задавал, почему да зачем — дал добро и уткнулся снова в свои бумаги.

А я весь день думала над словами Юрки. Запуталась совсем, еще и Сазонов масла в огонь подлил…

“Сделка отменяется, выход сама найдешь” — всплывает в голове голос Пашки.

Сама же хотела сбежать, так почему на душе так тошно после его слов?

Ведь видела, что у него плохое настроение, так нет же, полезла — вечно моя настырность мешает жить спокойно. Чего проще, оставить парня одного, а самой уйти в спальню. Как известно, утро вечера мудренее. Но мне хотелось чем-то помочь и понять, что его беспокоит. Хотя бы просто побыть рядом с ним. Видимо, лекция моего друга не прошла мимо меня.

А этот баран упрямый тоже хорош. Нет бы, сказал откровенно: “Дариночка, дорогая, я от тебя без ума. Ты мне веришь?”

“Конечно же, нет” — ответила бы ему, но все равно приятно слышать подобное.

Наверное, все-таки зря я согласилась на эту идиотскую сделку. Ведь в глубине души понимала, что Балабанов подстроил всё, но хотелось попробовать. Сначала, правда, реально испугалась за мальчика, но потом …

Сама до сих пор не знаю, что же произошло потом. И в какой момент поменяла кардинально свое мнение о Балабанове.

— Я тебя ненавижу! — слышу за дверью голос Макса и резко открываю глаза.

Рука тянется к ручке, но следующая фраза Паши заставляет остановиться:

— Не ори, а то Дарина услышит.

— Ты же обещал, — не унимается мальчик, игнорируя замечание брата. — Если я буду хорошо себя вести, то она останется с нами. А сам все напортачил, как обычно.

— Много ты понимаешь, — Балабанов начинает повышать голос.

— Ты всегда всё портишь! — голос Максима уже срывается на крик. — Тебе никто не нужен — ни родители, ни я, ни Дарина. Она классная, а ты урод.

Кажется, я перестаю дышать. Вот уж не ожидала стать свидетелем разборок между братьями. Как бы Балабанов не сорвался на мальчике.

— Заткнись! — орет Паша.

— Да пошел ты! Если она уйдет, я сбегу от тебя. А в детской комнате расскажу, что ты меня избиваешь.

Что же между ними происходит! Почему они так себя ведут. В очередной раз сдерживаю порыв открыть дверь и выйти в зал, так как слышу теперь уже бас Паши:

— Вперед и с песнями! Дверь за собой только не забудь закрыть, когда бежать надумаешь. Я тебя сюда не звал и в няньки тебе не нанимался. Задолбал ты уже со своими концертами — то учиться не хочу, то вести себя нормально не умею. Тебе лет сколько? А ерундой занимаешься, как пятилетний мальчик. Даже если Дарина уйдет, это не твое собачье дело. Не нравится жить со мной — вали на все четыре стороны.

— Ты же обещал! — Макс понижает тон. — Ненавижу тебя!

— Можно подумать, я тебя безумно люблю! — орет Балабанов.

Раздаются шаги и громкий звук закрывающейся двери, после чего звон разбитого стекла. Скорее всего, о стену. Этого еще не хватало, да что же с Пашкой такое творится?

Даже не знаю, за кого переживаю больше, так как речи обоих произвели на меня впечатление. И делаю выводы — братья друг друга ненавидят, хотя и ведут себя в моем присутствии нормально. Или почти нормально, если учитывать тот факт, что Пашка либо игнорирует Макса, либо вообще пропадает на работе допоздна, даже не встречаясь с братом.

И как тут сбежишь? Понимаю, что не могу их оставить вдвоем. По-крайней мере сейчас, когда остановка накалилась до передела.

Делаю глубокий вдох-выдох, нажимаю ручку, открываю дверь и выхожу в зал.

Пашки нигде не видно, но слышно, как он чертыхается за барной стойкой. Иду на звук его голоса и останавливаюсь, наблюдая, как Балабанов собирает осколки, как я понимаю, разбитого о стену стакана. Ничего умнее придумать не смог — и кто еще тут ведет себя как мальчик пятилетний?

— Черт, — в очередной раз произносит парень, бросает стекло на пол и зажимает палец.

Подхожу ближе, останавливаясь за спиной Пашки. Из пальца течет кровь, да и бледно-голубая рубашка на рукаве покрылась мелкими бордовыми пятнами.

— Отойди, сама уберу, — командую, но он так и не поворачивается в мою сторону. Правда, замирает на месте.

— Больно надо, — ворчит себе под нос, но я прекрасно слышу.

— Достал уже, Балабанов! — немного повышаю тональность, после чего открываю один из нижних шкафов и достаю оттуда веник с совком.

Знаю, что два раза в неделю приходит домработница, но на всякий случай запомнила, где лежат необходимые инструменты.