Строптивая любовь.

— Да, честно говоря, я думал, что она меня забудет. Думал, что ее молодость возьмет свое. Думал, что сам смогу ее забыть. Но увы...

Федерико вдруг захотелось выговориться. Он так долго держал все в себе. Так долго. И пусть говорят, что мужчина должен быть сильным. У мужчин точно так же болит сердце и плачет душа...

— В ту ночь, я вышел из отеля, не понимая, куда иду. Я просто шел, в висках стучало. Я был зол. Я не мог понять, как могло случиться такое с Лаурой. Я ей так доверял. Я не верил в то, что увидел. Я шел по незнакомому мне городу, пока не наткнулся на какой-то бар. Помню, я вошел туда и заказал выпивку. Я выпил что-то и даже не почувствовал, что это алкоголь. Через какое-то время немного отпустило, и я стал анализировать ситуацию. Понимаешь, — Федерико перешел на «ты», обращаясь к Хорхе. — Понимаешь, я попытался проанализировать, что же все-таки произошло. Мы вошли в номер и ничего не предвещало беды. Потом позвонил мой сын и попросил приехать, но потом оказалось, что моя помощь ему не нужна. Он как-то вдруг быстро смог решить все свои проблемы. Тогда, возвращаясь в отель, я об этом не подумал. Не подумал я и о том, что он назначил мне встречу в месте, которое таксист француз не смог отыскать. Из кафе я набрал номер мобильного телефона сына. Мне ответил абсолютно пьяный голос. На мой вопрос, что все же произошло, он рассмеялся и сказал, что пошутил. Представляешь, он пошутил. Тогда я спросил его про того парня. И мой сын промямлил мне его адрес. Я поехал туда. Тот парень тоже успел набраться и сначала меня не узнал. Но, узнав, испугался. С него моментально слетел весь его лоск, он стал оправдываться, извиняться, говорить, что его подговорил мой сын, и он согласился, потому что ему нужны были деньги. Потом он стал рассказывать мне, что знал Лауру раньше и был ее первым мужчиной. Поэтому то, что предложил ему Симон, показалось ему очень смешным. А потом он стал говорить, что Лаура та еще штучка, что она очень горячая, сексуальная, что он чуть не умер в ее объятиях, так она его... Ну конечно, после таких слов он получил в челюсть. Он упал, захныкал, попытался угрожать. Но я хлопнул дверью и ушел. Представляешь, сколько нелепых совпадений. И что было у меня в голове после всего этого? Уже потом, в самолете, я вспомнил, как Лаура несколько раз пыталась мне что-то рассказать. Она говорила, что хочет поведать мне о какой-то ошибке, которую совершила в жизни. И которая не дает ей покоя, но у меня все не хватало времени выслушать ее, а у нее — возможности заставить меня ее послушать. И я вдруг подумал, может, она пыталась рассказать как раз именно о нем? Может, ошибка — именно он? Но у меня не укладывалось в голове, что Лаура, такая чистая, прекрасная, могла быть с ним. Что он стал ее первым мужчиной, ведь он низкий, жалкий альфонс, хотя я не мог не признать, что он чертовски красив. В общем, я запутался совсем. — Федерико замолчал и налил себе воды.

— Да, твой рассказ впечатляет, — произнес Хорхе в задумчивости. — А что потом? — спросил Хорхе.

— А потом я нанял человека, который мне рассказывал каждый ее шаг. Я же понимал, что оставил девушку в незнакомой ей стране. Конечно, у нее был обратный билет, были деньги. Но я и представить себе не мог, что ее положат в больницу. И, конечно же, я связался с клиникой и оплатил ее содержание и лечение. Что еще я мог для нее сделать?

— Да, Марсе, ее брат, предполагал, что это ты.

— Да. А потом я стал следить за ней уже в Мексике. Она поселилась у брата, стала работать.

— Скажи правду, Федерико, ты имеешь отношение и к тому, что ее ателье так быстро обрело популярность? И к тому, что ей предложили открыть магазин?

— Только Лауре не рассказывай. — Федерико улыбнулся.

— Точно, я так и подумал. Но это вселило в нее уверенность, что она многое может. Не волнуйся, не расскажу. Сам потом расскажешь! Но согласись, вы ведете себя странно, любите друг друга и при этом мучаетесь.

— Понимаешь, Хорхе, люди делают ошибки, но потом им трудно в них признаться. Себе еще можно признаться, что ты не прав, что прежде, чем уходить, нужно выяснить все. Но тогда меня переполняли другие эмоции, другие мысли и желания. Я хотел все забыть, вычеркнуть из своей памяти, из своего сердца.

— Федерико, я все понял. Но так оставлять нельзя. Вас надо спасать.

— Спасать, ты это серьезно? — Федерико усмехнулся.

— Серьезно. К сожалению, серьезно. Лаура тает на глазах, я вообще не знаю, откуда она берет силы, чтобы работать, творить.

— Согласен, но что делать? — из уст мужчины, который к 42 годам смог добиться большого успеха, вопрос прозвучал нелепо.

— Ты меня удивляешь, Федерико. Ты, сильный, взрослый, успешный мужчина, владеющий целой империей, не знаешь, что делать? Поехали.

— Поехали? Куда?

— Да к Лауре, и прямо сейчас. Нет других вариантов!

— Ты уверен?

— Более чем.

— Хорошо, тогда я позвоню и попрошу подогнать машину из гаража к офису. — Федерико занервничал.

— Не надо. Я на машине. Так что поедем на моей. Думаю, ты не возражаешь против «фольксвагена»?

* * *