Строптивица и нахал

– Зачем? – ухмыляясь, произнес Игнат. – Я тебя хорошо знаю, не забыл? Милана может подозревать в чем угодно, но я уверен, что изменять ты ей не станешь. Будем? – протянул он рюмку.

Чокнулись, выпили, не закусывая.

То, как он произнёс имя моей жены, о многом говорило. Игнат знает ее давно.

– Ты за ней в Англии присматривал? – уверен, что моя догадка точна на сто процентов.

Смотрит, не мигая, не отвечает, прочесть что-то по лицу невозможно.

– Это ты моим парням проблемы устраивал? Их почти сразу на родину отправляли. А я думал, что Илья, – задумчиво произнес я.

Ведь полагал: папаша не хочет, чтобы о похождениях дочери знали.

– Не люблю, когда лезут в мою работу, – разливая по рюмкам водку, ответил он.

Выпив по второй, закусили.

– Она же не знала, что ты за ней присматриваешь? – вопрос был риторическим, Игнат это понял.

– Впервые она меня увидела в салоне самолета, когда возвращалась в Россию.

Тут меня осенило. Недовольно посмотрел на Игната.

– Вот кто ей помог сбежать.

– Они все сделали сами, – равнодушно произнес он.

– Как она на тебя вышла?

– Друг отца координаты дал. Я Милану хорошо изучил, бездействовать она бы не стала, а откажи я ей, пошла б искать другого. В нашем деле подлецов хватает, а ты не спешил приставить к ней охрану.

Упрек Игната был заслуженным. Сидим, вместе выпиваем, как в прошлом, а напряжение не спадает. И кто кого должен простить, вопрос. У каждого своя правда. И если раньше я его не понял – был молод и горяч, оборвал дружбу – то сейчас, наверное, поступил бы так же.

– Я не жалею, что спас тебя тогда, – негромко, с нотой грусти и боли произнес я. – Вернись мы в тот день, поступил бы также.

– А я до сих пор жалею, что не погиб тогда, – выпив залпом рюмку, он тут же налил следующую. Выпил и я. – Жить с этим невозможно. Ты знаешь, столько лет прошло, а я до сих пор вижу их словно живых. А порой закрою глаза и вижу их мертвые лица, безжизненные, холодные глаза. Чувство вины жжет в груди, – стукнул себя Игнат в районе сердца кулаком. – Я бы обменял их жизни на свою! Лучше гнить в земле, чем знать, что ты не смог вывести свой взвод из-под обстрела!

– Ты сделал все, что мог. И даже больше. Никто не должен был тогда выжить! Ты спас большую часть ребят.

– Другую половину потерял, – скупая слеза тонкой дорожкой скатилась по щеке.

– В чем ты виноват? Ослушаться приказа не имел права. А если б не стал выполнять, думаешь, операцию отменили? Тогда бы мы все погибли, ведь шли вслепую, никаких разведданных со спутников получено не было. А нас там ждали. Лучшего командира я не знал, Игнат.

– Нет больше командира, гражданский я. Уволился сразу после тебя.

– Слышал.

– Ну, значит, и про Ленку знаешь? – разливая очередную рюмку, спросил он.

Кивнул, подтверждая его вопрос. Про жену Игната много говорили, но хорошего мало. Лену я знал хорошо, никогда не подумал бы, что она его бросит ради другого мужика.

– Не суди ее. Устала она со мной: гарнизоны, съемное жилье, вечно муж на заданиях, не знаешь, вернется или нет, никакой стабильности, а на руках маленький ребенок.

Не суди, так не суди. Кто я такой, чтобы лезть в чью-то жизнь?

– Лучше давай о тебе поговорим. Что с женой делать будешь? Я Милану в обиду не дам, Тимур. Надо будет – второй раз смогу тебе челюсть сломать, – немного заплетающийся язык не сглаживал угрозы в голосе.

Говорить о том, что больше у него не получится нанести такой силы удар, не стал. Тогда я не ожидал такой «благодарности» за спасение жизни.

– Вы с Ванеевым те еще молодцы. Она еще девчонка совсем была, а вы что? Решили показать, какие вы крутые и сильные? Да она после смерти матери ни ласки, ни любви не видела. Поэтому и влюбилась в тебя! Богатство ей отцовское не нужно, а он, болван, понять этого не может! Она в Англии устроилась работать посудомойкой, лишь бы за учебу платить и к тебе такому крутому не возвращаться. Ей забота нужна! Понял?

Мог Игнат заставить чувствовать себя тварью. У него и в роте порядок был такой, что все завидовали. А руки на солдат ни разу не поднял.

– Ты же баран, дальше своего носа не видишь!

Другому я бы уже врезал за оскорбления, а Игната ударить не мог.

– Не будь я уверен, что она станет тебе отличной женой, ни в какую Англию, ни за какие деньги бы не поехал! Последних мудаков Ванеев отправлял за ней присматривать. Запомни, ты мне друг, но Милану в обиду я тебе не дам.

– Не собираюсь я ее обижать! – разозлился я.

Чувствовал себя мудаком. Каждое слово Игната попало в цель. И ведь не придерешься ни к чему!

– Вот и хорошо, – кивнув, он поднялся на ноги. Видать, давно не пьет, раз от полбутылки водки его так развезло. – Я спать, дверь захлопнешь. – Абсолютно трезвым голосом проговорил он и ровной походкой направился в спальню. – Да, кстати, заходи в гости, – не оборачиваясь, крикнул он. – И я буду крестным вашего первенца! Это не обсуждается, – командирским, таким знакомым, но где-то уже забытым тоном, проговорил он.