Строптивый омега (СИ)

— Интересно, какой из четырех запахов унаследует наш малыш? — неожиданно взбрело в голову альфе.

— О, я был бы не прочь твоего второго запаха, — Габриэль уткнулся в шею мужчине, вдыхая глубже.

— Если будет альфочка, то да, — согласился Винсент, — но если все-таки омежка, то должно быть что-то мягче.

— Лаванда?

— Возможно, — теплая улыбка озарила лицо альфы.

Габриэль еще надолго остался в положении: «цепляюсь за альфу, как обезьяна всеми конечностями». У шеи всегда запах ярче, он просто упивался мятой и хвоей. Своим дыханием порой щекотал, так, что альфа не сдерживал смешки, тогда и Габриэль широко улыбался и обнимал крепче.

— Кажется, — Винсент ухмыльнулся, — я на тебя действую лучше отвара. Или это он уже подействовал, раз тебе лучше.

— Попробуешь отстраниться и я начну тебя кусать, — теплое дыхание все так же коснулось кожи на шее. Габриэль за долгое время не желал менять положение.

Винсент хохотнул, предпринимая слабую попытку, и услышал недовольное рычание. Омега усилил хватку, его пальчики болезненно впились в плечи, а на шее оставил небольшой след от укуса.

— Не рычи, — ухмыльнулся альфа.

В ответ получил еще один укус, куда более нежный, нежели первый, в подбородок.

— Я смотрю тебе легче, — Винсент погладил живот омеги. — Значит, можно сходить поплавать.

— Можно, — мурлыкнул на ушко и прикусил. Пальцы ослабили хватку на плечах, а то ведь еще оставит синяки, но руки на том не закончили свое дело и поползли вниз по крепкой груди. Все ниже и ниже, пока не зацепили край футболки и не забрались под одежду. Чувствовать обнаженное тело, без лишних тряпок — вот удовольствие.

— Любовь моя, — Винсент посмотрел в зеленые хитрые глазки, — если будешь продолжать, оставшуюся неделю моря ты не увидишь.

— Я люблю твое тело. Мне нравится его гладить, и кусать, и целовать, и вылизывать, — с особенной интонацией в конце. — Не лишай меня маленькой радости. Будь хорошим мальчиком и не мешай мне наслаждаться ситуацией.

— Наглость второе счастье? — ухмыльнулся альфа, переворачиваясь на спину и закидывая руки под голову. — Налетай.

Грех отказаться, когда преподносят себя, как на тарелочке. Габриэль уселся на бедра и первым делом задрал футболку до шеи.

— Мур-мур, — весело отозвался омега, оглядывая подкаченное загорелое тело. Загар так хорошо лег на кожу.

— А годам к сорока я тебе разонравлюсь? — сам у себя спросил Винсент, наблюдая одним глазом за омегой.

Габриэль и ответил бы, да рот занят. Начиная от шеи, он спускался поцелуями ниже и слегка прикусывал кожу. Только доходил до живота, как поднимался опять верх. Винсент прикрыл глаза. Приятно. Он был рад, что его тело нравится супругу, это как лишний повод держать себя в тонусе.

В какой-то момент омега просто разлегся на супруге, нежно царапая ноготками. Языком медленно и со вкусом вылизывал грудь, особое внимание уделяя соскам.

— Вылить бы на тебя что-нибудь сладкое.

— А после я буду ходить липкий и на меня слетятся насекомые.

— Я тебя вымою, — прикусил сосок. — И спинку потру.

— Я смотрю аппетит у тебя проснулся, — альфа улыбнулся.

Проснулся это не то слово. Габриэль мучил долгие минуты, не заходя дальше положенного. Винсент просто закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от ласк. Он не ожидал, что в его омеге проснется такой голодный дикий зверь. Все было хорошо, но альфа боялся, что не сдержится и повалит любимого на постель.

— И все равно тебе в душ.

— А? — Винсент, уйдя в себя, не заметил, что к нему обращались.

— Просыпайся, малыш, все уже закончилось, — хихикнул омега, чмокнув в губы.

— Я не спал, — Винсент поднялся и потянулся. — Просто слишком сильно расслабился.

— Понравилось? — растянулся губы в милой улыбке, скрывающей злое начало, если ответ будет отрицательным. А ложь он распознает в любом случае.

— Ты можешь и лучше, — руки альфы легли на талию.

— Тогда бы ты не отвлекался, да?

— Тогда я бы тебя изнасиловал, — усмешка стала еще шире.

— Это невозможно, — мягко возразил омега. Хорошо было лежать на любимом, но пора и честь знать. Сначала поднялся с него, затем с кровати.

— Это еще почему? — Винсент последовал его примеру.

— Потому что у нас всегда все по обоюдному желанию. Даже если бы я начал сопротивляться, долго бы не продержался, самолично отдался.

— Живешь по принципу: «Если вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие?» — альфа обнял омегу со спины, устраивая руки на животике.

— «Ведь это ваш истинный», — добавил Габриэль, толкнув задницей.

— А первые месяцы нашего знакомства ты так выделывался.

— Ты пугал меня. Но больше твоего напора меня пугали собственные чувства. Рядом с тобой я становился… омегой. Слабым, зависимым, желающим избавиться от одиночества и приобрести защиту, вторую половину.

— И как, — Винсент с теплой улыбкой коснулся губами виска, — избавился?

— Как видишь, — прикрыл глаза, отдаваясь особому моменту. — Но даже если ты оставишь меня, я буду не один.

— Не оставлю. Ни тебя, ни нашего маленького сынишку.