Читаем Строптивый омега (СИ) полностью

Винсент усмехнулся, переодеваясь. Как же ему нравилось поведение омеги в такие смущающие моменты. Однако альфа буквально жаждал наконец увидеть тело любимого. Но ничего, он подождет.

После осушения двух стаканов холодной воды, Габриэль мог вернуться обратно и переодеться в домашние вещи. А еще он заметил, что альфа за ним как-то странно наблюдает.

— Ты их все еще носишь? — усмехнулся тот, оглядывая стройные ножки.

Вопрос не сразу был понятен, но проследив за чужим взглядом, до омеги дошло о чем речь.

— Да, а что?

— Ничего, — усмехнулся альфа, — в первый раз, когда я пришел к тебе, ты тоже в этом был и немного смутился.

— Еще бы, — фыркнул Габриэль, перебираясь в кровать, что недавно расправил, и не забыл прихватить с собой книгу. — Ко мне заявился тот, кого я совсем не ожидал и не желал увидеть на пороге собственного дома, особенно в домашнем виде. Я едва ли не захлопнул дверь сразу.

— Зато этот человек сейчас почти увел тебя под венец, — Винсент залез на кровать рядом, включая новости.

Просто семейная идиллия: Старший муж смотрит телевизор, а младший читает книгу, с очочками, все как надо. Габриэль не сдержал тихий смешок, представив, как выглядит все со стороны. И на душе так тепло становилось.

— Что у тебя там смешного? — заинтересованно спросил альфа, поворачиваясь к омеге.

— В книге ничего. Просто подумал кое о чем, — туманно ответил Габриэль и немного съехал на подушке, устраивая книгу на коленях.

— И о чем же?

— А что, так интересно? — поднял взгляд с книги на альфу, поправляя очки.

— Мне интересно все, что с тобой связано.

Альфа еще побыл несколько секунд под пристальным взглядом, словно его на чем-то проверяли, а затем Габриэль вернулся к прочтению книги с улыбкой отвечая:

— Подумал о том, как по-семейному мы выглядим со стороны.

— Так мы и есть почти семья, — улыбнулся Винсент на эти слова. — Не расписаны только, вот и все.

— Вот когда будет стоять штампик, тогда я буду считать нас семьей.

— Я ведь могу хоть с утра тебя в ЗАГС потащить, — усмехнулся Винсент.

— Извини, милый, но мне к этому еще морально подготовится надо. Так что перебьешься, — и в детском порыве Габриэль показал язык, возвращаясь к чтению. Все не выходит вникнуть в содержание из-за постоянного отвлечения.

— Хотя да, ты прав, надо будет организовывать банкет, — кивнул альфа, явно находясь на своей волне.

— Только пол Лондона не созови, — между чтением добавил Габриэль, слушая в пол уха.

— Только родственники и компаньоны, всего человек двести пятьдесят или триста.

Страшная цифра не желала покидать голову. Сколько бы Габриэль не пытался отвлечься чтением, он не вникал в смысл. Так что захлопнув ее и сняв очки, он погасил лампу на тумбочке и единственный свет, что остался в комнате, был от телевизора.

— Приму колечко, дам роспись и запрусь в особняке.

— Хорошо, компаньонов уберем и оставим родственников, сократим до двухсот.

Винсент выключил телевизор, сейчас его это занимало много меньше, чем любимый омега под боком. А тот повернулся к нему спиной, накрывшись одеялом.

— Это не больше чем формальность, — усмехнулся Винсент, — исключительно дань уважения к роду.

— Для начала нужно познакомиться с твоими родными и посмотреть, примут ли они меня вообще. А потом уже говорить о двухстах приглашенных.

— Это не твои проблемы, — с улыбкой ответил Винсент, — костьми лягу, но ты войдешь в мою семью и никто и слова не скажет.

Габриэль спустя пару секунд стал вошкаться, пока не пододвинулся ближе к альфе, спиной прижимаясь к его груди.

========== Часть 16 ==========

Утром в доме царила суматоха. Точнее один ураганчик, который не мог удостоверится, все ли он забрал. Винсент уже успел спустить несколько сумок в машину, возвращаясь за последней партией.

— Я точно что-то забыл, — в который раз бурчал себе под нос Габриэль, расхаживая по коридору, и в дурацкой привычке (недавно появилась) грыз ноготь большого пальца.

— Что, например? — Винсент вздохнул, наблюдая за омегой. — Если что-то потребуется, то мы все купим.

— Не знаю… Но чувствую! — вскинул палец вверх. — Еще пять минут и выходим, я точно вспомню, что не собрал.

— Я тебя не тороплю, но тебе не кажется, что это просто паника? — вздернул бровь альфа, облокачиваясь на стену и складывая руки на груди.

— С чего вдруг? — не понял Габриэль, но так и не остановился, продолжая ходить туда-сюда.

— Боишься прощаться с домом, — Винсент покачал головой и подошел к омеге, останавливая и обнимая.

Всего секунда напряжения, а после близости любимого человека приходит расслабление. Габриэль обнял в ответ и с тихим вздохом прижался щекой к надежному плечу.

— Тебе не кажется, что начинать новый этап в жизни нужно с чистым сердцем? — Винсент подцепил подбородок омеги и легко поцеловал в губы.

— Он начнется как только я перееду к тебе и продам этот дом.

— Продашь? Оставь его Мейлин, к примеру.

— Думаешь, я позволю ей жить и дальше здесь? Нет уж. Мы давно решили с Джейсоном, что для нее сделаем все самое лучшее и когда она подрастет, больше не будет жить в этой дыре.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство