Читаем Строптивый омега (СИ) полностью

— Судьба — хитрая штука, — цокнул языком Винсент, — мы могли и раньше встретиться. Я как-то прогулялся в том районе за пару дней до Марка, — признался альфа, — очень весело поскользнулся на, — Винсент выдержал барабанную паузу, — банановой кожуре. Сильно треснулся головой, но, поскольку мне надо было на собрание, от помощи дойти до больницы отказался.

Все бы ничего, но от представления, а на фантазию Габриэль не жаловался, от смеха даже на глаза слезы набегали. Просто обнять и плакать.

— Впервые слышу, чтобы человек реально подскользнулся на банановой кожуре. Я думал, такое только в мультиках возможно, — сквозь смешки проговаривал Габриэль.

— Вот мне самому было смешно, когда я увидел причину моего падения, — улыбался альфа, стараясь сдержать смех, чтобы не отвлекаться от дороги. Они уже проезжали мимо полей. Еще минут двадцать осталось. — И сам посмеялся, и людей посмешил.

— Лучше бы послушался людей, вдруг до сотрясения бы дошло, — после прошедшего приступа заговорил Габриэль и покачал головой.

— Ну, у меня было сотрясение в подростковом возрасте, — Винсент перехватил ладонь омеги. — Так что симптомы я знаю.

— И как же ты умудрился?

— На коньках с Марком, Дитрихом и еще несколькими ребятами играли в салки, — усмехнулся альфа, — Дитрих в меня врезался, когда мы сматывались от вОды.

— Бедный мой, — с сочувственной улыбкой погладил по руке. — Дитрих, как я понял, пострадал не меньше?

— Он на меня упал, — притворно вздохнул Винсент, — но долбанулся зубами о мой подбородок. Зуба нет. Даже не представляю, как он так.

— Какой ужас.

— Ужас в том, как это выглядело со стороны, — Винсент все-таки засмеялся, вспоминая, как они сначала доказывали, что не целовались. А ведь два альфы все-таки.

— Так поцелуя не было? — словно прочел мысли Габриэль.

— Нет, мы решили поэкспериментировать, — с иронией ответил альфа, — а сотрясение и выбитый зуб — это так… последствие неудачи.

Габриэль поднял их сцепленные в замок руки и коснулся губами костяшек пальцев альфы.

— Больше не было никаких экспериментов?

— Смотря какие, — Винсент был приятно удивлен такому поведению со стороны омеги, — мы с парнями неплохо проводили время, а с пяти лет вообще друг другу ведерки с песком на голову надевали.

— Это хорошо, когда есть такие хорошие друзья с детских лет, — с улыбкой отвечает Габриэль и прикрывает глаза. — Вы вместе прошли через огонь и воду.

— А по началу просто играли в песочнице, — улыбнулся в ответ альфа. — Но и у тебя есть замечательные товарищи.

— Товарищи? — невесело усмехнулся омега, устремляя взгляд в окно со своей стороны. — Они моя семья.

Винсент немного удрученно вздохнул, надеясь, что когда-нибудь его омега изменит мнение о своем прошлом.

***

Дальше ехали они в тишине, наблюдая за сменой пейзажа: лес, поле, озеро. Так они доехали до небольшого городка, состоящего из парочки небольших двухэтажных домиков и огромного амбара.

— Вот мы и на месте, — Винсент съехал с шоссе на немного ухабистую дорогу.

— Что это за место? — с любопытством поинтересовался Габриэль, первым выбираясь на свежий воздух.

— Здесь живут заводчики лошадей и те, кто за ними ухаживает, — пояснил Винсент, припарковавшись рядом с еще несколькими машинами. — Любой человек может купить здесь лошадь и приезжать на ней кататься. Только за содержание платишь и все.

Габриэль с ребяческим интересом разглядывал огромное поле, окружающий их лес, не так далеко стоящую впереди ферму. Даже воздух здесь казался чище. Винсент помахал приближающимуся к ним парню. Когда тот подошел, альфа пожал ему руку, что-то негромко объясняя. Парень кивал, а затем удалился в сторону амбара.

— Ну, как тебе здесь? — Винсент приобнял любимого.

— Пока неплохо, — пожал плечами и устроил свою руку на талии альфы, чтобы удобнее было идти в обнимку. — Если поездка выйдет удачной и меня не сбросит с седла лошадь, буду считать все превосходным.

— Не сбросит, — улыбнулся Винсент, — я выбрал тебе послушную кобылку. Пойдем, покажу тебе моего вороного красавца.

Винсент завел любимого в амбар, показывая несколько десятков лошадей. Провел к одному из стойл, из которой выглядывал прекрасный черный жеребец.

— Привет, Бруно, — альфа разорвал объятия и потрепал коня по черной гриве.

— Бруно? — с улыбкой переспросил Габриэль, подойдя чуть ближе, но животное, словно чуя незнакомца, заржало, мотая головой. Омега с легкий страхом отошел на шаг назад.

— Не бойся, — Винсент притянул любимого за руку. — Он смирный, — перехватил ладонь омеги, протягивая вместе со своей. Конь осторожно втянул носом воздух, а затем, погодя секунду, слегка склонил голову, как бы показывая, что его могут погладить.

Рука слегка подрагивала и когда пальцы коснулись морды животного, Габриэль пару секунд прислушивался к своим ощущениям, и только затем мог расслабиться и даже улыбнуться, а поглаживание стало более уверенным.

— Привет.

— Мистер Фантомхайв, — к ним подошел тот же парень, — лошадь для вашего жениха готова, вы можете идти переодеваться, я одену им седло и выведу из амбара.

— Хорошо, Сэм, — Винсент кивнул.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство