Строптивый омега (СИ)

— Вполне неплохо. Языки - это интересно. Но историю я люблю больше. Отец заразил.

— М-м, я больше по части химии и биологии, — глазки омеги вновь загорелись легкой сумасшедшинкой.

— Думаю, у нашего малыша в будущем будет отличное образование, — задумался Винсент. — Хорошо, когда родители могут поделиться опытом и знаниями.

— Только бы он не пошел по моим стопам.

— В смысле? — удивился альфа.

— У меня все из головы не выходит имя «Сиэль» и я уже мысленно приписываю омежку, а значит и опасения, что он тоже пойдет на хирурга. Не желательно омегам брать подобную профессию. Да и большая редкость это.

— А у нас будет вся семья ненормальной, — заливисто рассмеялся Винсент. — Но мне нужен наследник для бизнеса. Так что посмотрим, что выйдет.

Габриэль немного повошкался, принимая более удобную позу. Уже довольно долго они сидят на холодных кирпичах.

— Милый?

— Что такое, любовь моя?

— Расслабься, — с улыбкой успокоил омега и погладил по руке, уловив в голосе беспокойство. И с чего вдруг? — Я просто захотел твоих ласк, — куда более смущенно закончил.

Винсент ничего не ответил, любовно запустив руку в слегка выбившуюся прическу и массируя кожу. Вторая рука поглаживала по плечу и талии.

Габриэль, подобно большой довольной кошке, прикрыл глаза и даже издал что-то вроде довольного мырлыканья. На губах заиграла улыбка, а по телу поползли приятные мурашки.

— Поехали домой, — тихо прошептал Винсент, — не лето на дворе. Заболеешь.

— Только после поцелуя, — в конец разомлел и обнаглел омега.

Винсент склонился к лицу любимого, утягивая губы в плен поцелуя. И тот поддался навстречу, приглашающе раскрывая ротик и впуская чужой мягкий язык. В полу лежачем виде, закидывая голову, и находясь к любимому спиной, все чувствуется иначе: еще более одуряюще. Габриэль не в силах сдержать стон, когда альфа стал чуть напористее.

— Вот теперь пора домой, уже должны были привезти торт, — оторвавшись от губ, пробормотал альфа, смотря на часы.

Габриэль не сразу уловил суть слов. Секунд десять он еще приходил в себя, то и дело облизывая собственные губы, помня вкус чужих.

— Так-с, — Винсент заметил, что омега находится в некой прострации, поэтому поднялся вместе с ним, почти сразу поднимая на руки.

— Эй, полегче, — тут же пришел в себя Габриэль, обнимая и за плечи и за шею (в общем-то сильно прижимаясь и собой все загораживая).

— Если не устроишься ровнее, мы упадем.

Пришлось повиноваться и слегка ослабить хватку, чтобы нормальнее устроится на руках. Хотя это и ненадолго. Как только они выйдут на людное место, Габриэль немедля пойдет на своих двоих.

— Век бы тебя так носил, — мечтательно проговорил альфа, — вот забеременеешь и точно с рук не спущу.

— И я разучусь ходить, — дельно проворчал омега.

— Ну, — Винсент хохотнул, — не разучишься. Мне же за девять месяцев надо будет хоть раз на работе появиться.

— А ты что же собрался со мной двадцать четыре часа в сутки сидеть? Фигушки тебе. Будешь работать, как миленький. Да и я еще смогу посещать учебу.

— Думаю, ребенка мы заведем после ее окончания, — сам себе кивнул Винсент.

Одна рука как-то на автомате потянулась к животу. Это же только подумать, буквально через год или два он может уже носить ребенка под сердцем.

— Тебе пойдет беременность, — мягко улыбнулся альфа, заметив это действие.

— Откуда ты знаешь? — перевел взгляд.

— У меня богатая фантазия, — Винсент вышел на людную улицу.

— Все, отпускай меня, — тут же заерзал Габриэль, стоило поймать несколько взглядов. Но кто ж ему позволил бы так просто вырваться… В какой раз омега убеждался, что у его дорогого истинного просто нереальная силища.

— Почему тебе не нравится, когда я ношу тебя на руках? — наигранно обиженно произнес альфа.

— Потому что мы на людях. Логично же? — как ребенку объяснил Габриэль, но еще одна попытка дернуться ничего не дала. Пришлось держать взгляд на пуговицах пальто альфы, чтобы даже косым взглядом не замечать прохожих.

— Что зазорного в том, что я ношу своего омегу на руках? — хмыкнул Винсент, спокойно смотря в глаза удивленных прохожих. — Самое банальное, что они могут предположить, что ты просто подвернул ногу.

— Был бы я помельче, да похрупче, может, сильно бы и не волновался на этот счет. А так… И даже не смей меня переубеждать и доказывать что-то свое, — тут же предупредил Габриэль, стоило только Винсенту открыть рот.

— Мне плевать на то, что ты не такой, как все, — все-таки ответил Винсент. — Ты мой омега, которого я люблю. И если люди думают, что быть не таким, как они зазорно, то мне такие люди не интересны. Серая масса. Не больше, чем пешки на шахматной доске.

Габриэль не нашел, что ответить, да и бесполезное это дело, если его все же ослушались и свое слово вставили. Так будет до бесконечности продолжаться. И проще, наверно, смириться и позволить себя дотащить до машины. А это через весь парк. Омега чуть со стыда не сгорел. Но когда добрались до машины и его еще и бережно усадили на переднее сидение, Габриэль ощутил, как становится легче. Больше не кажется, что все на тебя пялятся (хотя почему кажется?), что кто-то что-то обсуждает за спиной.