Строптивый романтик

– Мы с Изабель встречались две недели. – Хьюго не сдержал горечь в голосе. По правде говоря, он и не пытался это сделать. Потому что помимо этой горечи остались только истории, которые Изабель рассказывала о нем. – Через две недели мы расстались.

Элеонора вгляделась в его лицо.

– Я не понимаю.

– Конечно, вы не понимаете. Уверяю вас, я сам этого не понимаю. Изабель не нравилось, что я не желал продолжать с ней отношения, ведь она рассчитывала на большее. – Он поджал губы. – И она не желала мириться с реальностью. Изабель решила действовать по-своему.

– Неужели она?.. – Элеонора сделала глубокий вдох и покачала головой, и гладкие локоны рассыпались по ее плечам.

Не сдержавшись, Хьюго протянул руку и запустил пальцы в ее волосы, темные и соблазнительные. Они были теплыми, словно нагрелись на солнце, и мягкими, как он и предполагал.

– Сначала мне было просто грустно. – Хьюго не любил говорить об истории с Изабель. Элеонора стала первой, с кем он разоткровенничался. – Она старалась где-нибудь появиться рядом со мной, а на следующий день я видел фотографию в таблоиде и пошлую статью о том, что мы с ней снова сошлись. Сначала я даже не понимал, что она нанимает папарацци. Но время шло, и ситуация усугублялась.

Хьюго не знал, чего ждет от Элеоноры. Немедленного и категорического отказа, вероятно. В конце концов, Изабель была как ангел. Все так о ней говорили. Она была милой и замечательной, и единственным ее промахом было желание встречаться с таким монстром, как Хьюго.

Его не удивило бы, если бы Элеонора стала с ним спорить. Если бы она попыталась опровергнуть историю, которую он ей рассказывал.

Но она не произнесла ни слова, просто серьезно смотрела на него и ждала, когда он продолжит.

Никто и никогда не оказывал ему такой любезности. При мысли об этом у Хьюго болезненно сжалось сердце.

– Со временем Изабель начала злиться все сильнее. Она сошлась с Торкилем, но и этого ей оказалось мало. Потому что она знала, что их отношения меня не тронут. Если бы он захотел быть с ней, мне было бы на это наплевать, но этого она вытерпеть не могла. Со временем она убедила моего друга, которого я знал всю свою жизнь, что я ее оскорблял и любил причинять ей боль.

– Если бы она была вам совсем безразлична, – тихо сказала Элеонора, – ей не удалось бы расстроить вас. – Поняв, что ляпнула лишнее, она прибавила: – Хотя вас, конечно же, обидело предательство вашего друга.

Хьюго пожал плечами.

– Иногда между друзьями встает женщина. Честно говоря, мне было все равно. Я думал, Торкиль обо всем догадается и поймет, что она за человек.

– Я не могу притворяться и делать вид, будто знаю, каково читать о себе лживые статьи… – начала Элеонора.

– Мой отец, – выпалил Хьюго. – Я был единственным родным человеком у этого старика. И я ужасно его разочаровал.

– Уверена, вы ошибаетесь, – выдохнула Элеонора и посмотрела на него с пониманием. – Наверняка вы ошиблись по поводу его чувств.

– Я знаю, что он чувствовал, малышка. – Голос Хьюго был мягким. – Он сам сказал мне об этом.

Хьюго перестал сопротивляться нахлынувшим на него эмоциям. Казалось, рана в его сердце кровоточит сильнее под удивленным взглядом прекрасной Элеоноры. Она словно не верила, что старик мог считать своего единственного сына таким ничтожеством. Но Хьюго знал, как было на самом деле.

– Мой отец был готов мириться с определенной глупостью, на которую способны люди по молодости. Он придерживался старых традиций. Он верил, что юноши есть юноши. – Хьюго скривил рот, но не улыбнулся. – Но он ждал, что герцог Гровсмур рано или поздно образумится. Если не в университетские годы, то вскоре после этого. Я познакомился с Изабель через два года после окончания Кембриджа, когда я по-прежнему гулял и кутил. И именно в этот момент она начала свою кампанию против меня.

– Ваш отец верил таблоидам?

– Конечно нет. Мой отец никогда бы не запятнал свои глаза чтением такого мусора. Дело не в таблоидах. Дело в том, что все, кто читал эти таблоиды, принимали информацию из них за чистую монету. И это были не только скандальные репортажи. Появились искусно замаскированные сенсационные статьи в более авторитетных журналах, которые выставляли меня избалованным и отвратительным человеком. И достаточно скоро обо мне заговорили. Не только в непристойных новостных программах, но и здесь, в собственном доме, в присутствии моего отца.

– Кто же на такое осмелился? – спросила Элеонора с искренним негодованием, и если бы Хьюго не смотрел на нее в упор, то решил бы, что она просто притворяется. – А почему ваш отец верил тем, кто клеветал на его сына?

Хороший вопрос. Который Хьюго хотелось задать своему старику.

– Иногда слухи гораздо упрямее фактов, – произнес он. – Чаще всего факты можно доказать или опровергнуть. Но слухи могут жить вечно. Они существуют сами по себе, и рано или поздно вы обнаружите, что живете в окружении этих слухов. Против своей воли.

– Вы ничего не могли сделать? – Элеонора тряхнула головой, словно желая прояснить мысли. – Вы не могли сказать правду?