Структура и динамика психического

615 Поскольку эго-сознание охватывает не все душевные действия и явления, то есть не содержит в себе всех отображений, и даже при максимальном напряжении воли невозможно проникнуть в определенные закрытые для него области, то, естественно, возникает вопрос: не существует ли подобного эго-сознанию объединения всех душевных проявлений, своего рода более высокого или широкого сознания, для которого наше эго было бы предметным содержанием, подобно тому как, например, зрительный акт является предметом моего сознания, и которое, так же как зрение, было бы слито на более высоком уровне с не осознаваемыми мною деятельностями. Вероятно, наше эго-сознание могло бы быть заключено в полном сознании, как меньший круг в большем.

616 Подобно тому как деятельность зрения, слуха и т. д. сама по себе создает отображения, которые, будучи отнесенными к эго, придают данной деятельности свойство осознанности, так и эго, как уже было указано выше, может пониматься как отображение совокупности всех деятельностей, которые могут быть осмыслены. Можно было бы предположить, что все душевные деятельности создают свои отображения и что в этом состоит их сущность, иначе их и нельзя было бы называть «душевными». И действительно, если представленные моему сознанию формы деятельности способны порождать образы, то непонятно, почему бессознательная душевная активность таким свойством обладать не должна. А поскольку человек, как нам кажется, представляет собой живое единство, то напрашивается вывод, что отображения всех его душевных проявлений составляют целостный образ человека, и та его часть, которая человеку известна, может рассматриваться как эго.

617 Я не смог бы привести существенного контрдовода против этого предположения; но оно будет оставаться бесполезным теоретизированием до тех пор, пока не выступит в качестве объяснительного принципа. Даже если бы допущение о существовании более высокого уровня сознания понадобилось нам для объяснения определенных душевных фактов, оно оставалось бы всего лишь предположением, поскольку доказать факт наличия сознания более высокого уровня, чем наше, не под силу нашему разуму. Всегда остается вероятность того, что нечто, лежащее по ту сторону нашего сознания, отличается от всего, что мы можем себе представить, даже обладая самой смелой фантазией.

618 В ходе дальнейшего изложения я еще вернусь к этой теме. Поэтому мы лучше оставим ее пока в стороне и вновь обратимся к первоначальному вопросу о душе и теле. Из того, что было сказано выше, явственно следует, что душа представляет собой совокупность отображений. Душа является в самом широком смысле последовательностью образов, причем они организованы не в форме случайной последовательности, а составляют наделенную смыслом и целесообразную структуру, наглядным отображением жизненной активности. И подобно тому как обеспечивающая жизнь материя тела нуждается в душе, чтобы быть жизнеспособной, душа также должна располагать живым телом, чтобы ее образы могли существовать.

619 Пожалуй, душа и тело – это пара противоположностей, и они как таковые являются выражением некоего существа, природу которого нельзя познать ни исходя из материальных проявлений, ни на основе внутреннего непосредственного восприятия. Известно, что древние воззрения объясняли возникновение человека соединением души и телом. Но, пожалуй, правильнее будет сказать, что непознаваемое живое существо (о природе которого просто-напросто нельзя сказать ничего другого, кроме того, что этим термином мы расплывчато обозначаем высшее проявление жизни) внешне представляется в виде материального тела, но при рассмотрении изнутри является последовательностью образов происходящих в теле жизненных процессов. Это две стороны одной медали, и нами овладевает сомнение, не является ли разделение на душу и тело в конечном счете всего лишь искусственным приемом разума, предпринятым с целью познания разделением одного и того же факта на две составляющие, которым мы необоснованно приписали самостоятельное бытие.

620 Науке так и не удалось найти разгадку жизни ни в органической материи, ни в таинственных последовательностях душевных образов, в результате чего мы по-прежнему находимся в поисках живого существа, бытие которого выходит за рамки непосредственного опыта. У того, кто решит познакомиться с глубинами физиологии, голова пойдет от этого кругом, а тот, кто хоть что-нибудь знает о душе, может прийти в отчаяние при мысли о том, удастся ли хоть когда-нибудь и что-нибудь, пусть даже и приблизительно, «познать» в этом отражении.