Структура и динамика психического

711 Пациент страдает желудочными симптомами нервного характера, которые заключаются том, что живот болезненно сводит, как при состоянии голода. Анализ выявляет инфантильную тоску по матери, так называемый материнский комплекс. Благодаря этому вновь обретенному пониманию симптомы исчезают, но зато остается тоска, которая после простой констатации того, что это не что иное, как инфантильный материнский комплекс, не может утихнуть. То, что прежде было quasi физическим голодом и физической болью, теперь становится душевным голодом и душевной болью. Человек о чем-то тоскует и знает, что связывал эту тоску с матерью лишь по недоразумению. Существует факт неутоленной пока тоски, а решение этой проблемы является значительно более сложным, чем сведение невроза к материнскому комплексу. Тоска является настойчивым требованием, мучительным ощущением пустоты, про которое подчас можно просто забыть, но которое никогда не удастся преодолеть силой воли. Она появляется снова и снова. Поначалу неизвестно, откуда она берется, пожалуй, даже и непонятно, о чем, собственно, человек тоскует. Можно многое предполагать, но единственное, что можно констатировать с уверенностью, – это то, что по ту сторону материнского комплекса – бессознательное Нечто выражает таким образом свое требование, и, независимо от нашего сознания и нашей критики, оно таким способом дает знать о себе снова и снова. Это Нечто и является тем, что я назвал автономным комплексом. Он является источником инстинктивной энергии, которая сначала поддерживала инфантильное притязание на мать, а теперь вызывает невроз, так как «взрослое» сознание вынуждено отклонять и вытеснять такое детское требование как неприемлемое.

712 Все инфантильные комплексы в конечном счете сводятся к автономным содержаниям бессознательного. Первобытная душа персонифицировала эти содержания, воспринимаемые как чужеродные и непонятные, в духах, демонах и богах и пыталась с помощью сакральных и магических обрядов удовлетворять их требования. Признав тот факт, что этот голод или жажду нельзя утолить ни едой, ни питьем, ни возвращением в утробу матери, первобытный дух создал образы невидимых, ревнивых и притязательных существ, более влиятельных, сильных и опасных, нежели человек, представителей невидимого мира, который все же столь тесно переплетается с осязаемой реальностью, что некоторые духи обитают даже в горшках. Духи и колдовство – таковы причины болезней первобытного человека. Автономные содержания спроецировались у него на эти сверхъестественные фигуры. Наш мир, напротив, полностью освобожден от демонов, но автономные содержания и их требования остались. Отчасти они выражают себя в религиях, но чем более последнии рационализируются и чем более бессодержательными становятся – а это почти неизбежная их судьба, – тем запутаннее и таинственнее становятся пути, по которым к нам все же доходят содержания бессознательного. Одним из самых обычных путей является невроз, хотя поначалу это казалось наименее вероятным. Под неврозом обычно понимали только неполноценность, медицинскую quantite negligeable[104]. Но как мы видим, это совершенно неверно! Ибо за неврозом скрываются те мощные психические воздействия, которые лежат в основе нашей духовной установки и ее самых значимых, направляющих идей. Рационалистический материализм – это, по-видимому, вполне внушающее доверие направление – представляет собой психологическую антитезу мистицизму. Материализм и мистицизм являются не чем иным, как психологической парой противоположностей, точно так же, как атеизм и теизм. Это враждующие братья, два различных метода, призванные каким-то образом справиться с доминирующими бессознательными влияниями: один путем их отрицания, другой – осознания.

713 Поэтому если от меня требуется назвать самое существенное из того, что аналитическая психология могла бы добавить к нашему мировоззрению, то это будет знание о существовании бессознательных содержаний, выдвигающих очевидные требования или оказывающих влияния, с которыми volens nolens должно иметь дело сознание.

714 Наверное, все мои предыдущие рассуждения показались бы неудовлетворительными, если бы названное мною автономным содержанием бессознательного Нечто я оставил без определения и не сделал бы, по крайней мере попытки изложить то, что наша психология эмпирическим путем установила в отношении этих содержаний.