Структура и динамика психического

733 Трудно себе представить, чтобы такой процесс оказался всего лишь случайностью, досадным и бессмысленным заблуждением, ведь нечто само по себе прекрасное и дельное обычно не исчезает из виду в столь жалкой манере. Значит, в нем самом изначально было нечто бесполезное и предосудительное. Поэтому мы должны поставить вопрос: что же не так с мировоззрением?

734 Мне кажется, что фатальная ошибка любого мировоззрения до последнего времени состояла в том, что оно претендовало на то, чтобы считаться объективной истиной, а в конечном счете даже чем-то вроде научного подтверждения этой истины, следствием чего является, например, парадоксальный вывод, что один и тот же Бог должен помогать и немцам, и французам, и англичанам, и туркам, и даже язычникам – коротко говоря, всем против всех. Современное сознание в своем дальнейшем осмыслении явлений мира с содроганием отвернулось от столь чудовищного предположения, предприняв попытку изменить ситуацию, в первую очередь, средствами философии. Но оказалось, что теперь философия стала притязать на то, чтобы считаться объективной истиной. Это ее дискредитировало, и таким образом мы пришли в итоге к различным формам расщепления сознания, приведшего к крайне нежелательным последствиям.

735 Основной ошибкой любого мировоззрения является удивительная склонность считать, что оно сообщает истину о самих вещах, тогда как в действительности оно оперирует всего лишь названиями, которые мы им даем. Будем ли мы спорить в науке о том, соответствует ли название «Нептун» сущности небесного тела и является ли поэтому единственно «правильным» названием? Отнюдь! И это есть причина того, почему наука является более ценной, ибо она знает только рабочие гипотезы. Лишь первобытное сознание верит в «правильные названия». В сказке если гнома назвать настоящим именем, то его можно разорвать на куски. Вождь скрывает свое настоящее имя, а для повседневного употребления принимает общедоступное, чтобы никто не смог его заколдовать. В гробницу египетского фараона клали предметы с написанными и символически изображенными на них истинными именами богов, чтобы он мог одолеть их. Для каббалистов обладание истинным именем Бога означало абсолютную магическую власть. Короче говоря: для первобытного сознания в имени представлена сама вещь. «Его слова – сущее», – гласит древнее изречение о Пта.

736 Любое мировоззрение страдает от этих пережитков бессознательной первобытности. И так же, как астрономии пока ничего не известно о претензиях обитателей Марса по поводу неправильного названия их планеты, так и мы можем спокойно считать, что миру абсолютно все равно, что мы о нем думаем. Но это не значит, что нам нужно перестать о нем думать. Мы же этого не делаем, и наука продолжает существовать как наследница старых, расщепленных мировоззрений. Но кто обнищал при такой «смене власти», так это человек. В рамках мировоззрения старого типа он наивно вложил свою душу в вещи, он мог рассматривать свое лицо как лик мира, видеть себя подобием бога – величие, за которое даже муки ада не казались завышенной ценой. Человек науки же думает не о себе, а только о мире, об объекте: он отмахнулся от себя и пожертвовал свою личность объективному духу. Поэтому и в этическом смысле научный дух стоит выше, чем старое мировоззрение.

737 Но мы начинаем ощущать последствия этой гибели человеческой личности. Повсеместно встает вопрос о мировоззрении, о смысле жизни и мира. Так же многочисленны в наше время попытки повернуть время вспять и обратиться к мировоззрению древности, а именно к теософии, или, если угодно, антропософии. У нас есть потребность в мировоззрении, во всяком случае, у молодого поколения. Но если мы не хотим двинуться в обратном направлении, то новое мировоззрение должно покончить с иллюзией своей объективности, оно должно суметь признать, что является лишь картиной, которую мы рисуем для себя, а не волшебным именем, дающим нам власть над вещами. Мировоззрение мы формируем не для мира, а для себя. Если мы не создаем образа мира как целого, то не видим также и себя, ведь мы являемся точными отображениями этого мира. И только в зеркале нашей картины мира мы можем увидеть себя целиком. Только в образе, который мы создаем, мы предстаем перед самими собою. Только в нашей творческой деятельности мы полностью выходим из тьмы и сами становимся познаваемы как целое. Никогда мы не придадим миру другое лицо, чем наше собственное, и именно поэтому мы должны это делать, чтобы найти самих себя. Ибо выше целей науки или искусства стоит человек как таковой, создатель своих орудий. Мы нигде не оказываемся ближе к познанию самой возвышенной тайны всех начал, как в познании собственного Я, которое по извечному нашему заблуждению всегда кажется нам уже известным. Однако реально глубины мирового космоса известны нам лучше, чем глубины Самости, где мы, сами того не ведая, можем непосредственно почувствовать пульс творения.