Структура момента

Может быть, он и врал, этот Тофик, наговаривал на себя, чтобы произвести впечатление, такое тоже бывает, если нечем другим похвастаться, но даже при многократном преувеличении - ситуация на турбазе пугающе изменилась. А ведь еще десятиклассниками мы бегали туда на танцы, знакомились с туристами, обычно следующими по маршруту Тбилиси - Баку, и изо всех сил старались выглядеть достойно в глазах гостей, живущих одновременно и сладостными тбилисскими впечатлениями, и волнующим предощущением встречи с Баку. Мы понимали, что в нашем городке многое может вызвать усмешку у человека, приехавшего на короткий срок, и поэтому считали своим долгом сделать все, чтобы усмешек этих было поменьше...

Теперь я уже верил в то, что когда-то бил по этой физиономии сразу, не вникая в подробности и не испытывая сомнений, - она того стоила. И ощутил острейшее сожаление из-за того, что уже утратил эту способность - вспылив, бить по первому побуждению (которое, впрочем, редко обманывало). Увы, горький опыт научил: будь ты хоть тысячу раз прав, тебя заставят пожалеть о случившемся, причем чем хуже человек, которого ты ударил, тем сильнее тебя накажут, уж он-то постарается...

Поэтому, не без усилий подавив желание в третий раз смазать по круглой роже Тофика (что придало бы нашим многолетним отношениям законченность триптиха), я суховато спросил, чем обязан визиту.

- Я тебе прямо скажу... - Хоть Тофик и считал себя одним из самых влиятельных людей города, но, прежде чем перейти к изложению дела, он несколько раз нервно оглянулся, как бы проверяя, нет ли кого-нибудь за спиной. - Мы с тобой можем быть откровенными, не так ли? Ты такие вещи получше меня знаешь, в Москве небось потрудней приходится, чем здесь, у нас, без дружеской поддержки там совсем пропадешь. Верно говорю? В общем, есть одно место просто создано для меня. По всем показателям. Нужна твоя помощь. Наши все здесь тебя уважают, пару слов кому надо - и браток твой в полном порядке. Этому месту цена тридцать тысяч, я знаю точно, и они у меня готовы. Когда скажешь и куда скажешь, будут доставлены. Все равно отдавать. Но мне приятнее, если они достанутся тебе, в Москве расходы большие, часто там бываю...

Конечно же следовало дать ему по роже, как раз удобно сидел - под правую руку, или, по крайней мере, вытолкать в коридор, как следует обругав, - две первых части затяжной истории наших отношений просто требовали соответствующего завершения. Я даже представил себе, как это могло бы выглядеть, и в воображении не стал себя ограничивать: сперва смачно выругался, а потом изо всех сил двинул правой, но не по морде, a в живот, чтобы согнуло подонка, скорчило от боли, прежде чем потеряет сознание. А потом уже, когда он, не разгибаясь, сунулся к двери, секунд двадцать спустя после первого удара, еще раз стукнул его по челюсти.

...Конечно же надо было его избить и вышвырнуть из номера. Но я ограничился словесным выдворением. И достаточно вежливым.

- А ну пошел отсюда... - сказал я. - Давай, давай пошевеливайся.

Вот примерно все, что я себе позволил.

Он шмыгнул за дверь поистине с юношеским проворством.

Оставшись один, я лег на кровать и пролежал до вечера, не отвечая на неоднократный стук в дверь. Я выждал, когда можно будет покинуть территорию базы, не встретив никого из наших.

Седого победителя соцсоревнования дома не оказалось. Жена, путаясь и краснея, объяснила, что его срочно вызвали в торг на какую-то ревизию - то ли нагрянули его проверять, то ли, наоборот, он сам за кого-то взялся.

- А мне он ничего не передал?

- Нет.

- И не сказал, когда прийти!

Она совсем засмущалась, пряча полное лицо в складках платка, обвязанного вокруг головы; я помнил ее еще девчонкой; она была младше меня лет на пять, хоть и весила сейчас не меньше центнера.

- Скажи ему, что я зайду утром.

- Хорошо.

- Пусть дождется меня.

Конечно же мерзавец прятался от меня. Но зачем? Неужели передумал?! Тогда конец! На этот раз меня даже бегство бы не спасло...

Аля ждала моего прихода и не пыталась, как обычно у женщин водится, этого скрыть. Глухонемые соседи ждали меня с еще большей откровенностью и тщательно разглядывали, пока я, сопровождаемый Алей, шел по коридору. Довольные результатом осмотра, они заулыбались и одобрительно закивали головами. На супруге поверх все того же синего спортивного костюма был новый пиджак. Поймав Алин взгляд, он выставил вперед большой палец правой руки: мол, выбор одобряю.

- Ну вот, можете радоваться, - сказала Аля, когда мы вошли в комнату, приемная комиссия утвердила вашу кандидатуру для дальнейшего рассмотрения. А Алик им не нравился.

- И они каждый раз это ему демонстрировали?

- Первое время... А потом привыкли. Садитесь.

- Может, пойдем погуляем?

- Да вы что?! Потом разговоров не оберешься. - В голосе ее прозвучал искренний испуг.

- Что произошло с этим городом? Я ничего не понимаю. Все страшно переменилось.

- Это вы переменились, - улыбнулась Аля, усаживаясь напротив. - А здесь все осталось по-прежнему.