Струна истории

Но в это время появился первый поэт из племени кинда, из южной части Аравийского полуострова, между Йеменом и Оманом. Они воевали с северным племенем асад. Асадиты победили киндитов. А самый молодой человек с большими талантами отправился в Константинополь, чтобы попросить помощи для наказания его врагов. К нему отнеслись со вниманием, дали ему какое-то назначение, чтобы совершить поход в Аравию, но все кончилось прахом.

Пассионарность у него была достаточна для того, чтобы писать поэмы, хорошие поэмы. Сейчас они переведены на немецкий язык.[458] Но у него не хватило пассионарности для того, чтобы бороться с собственными инстинктами. Он влюбился и соблазнил какую-то византийскую принцессу.[459] Это не полагалось по тем временам. И его казнили. Этим все дело и кончилось.

Как видите, пассионарность — это та энергия, которая должна преодолевать и среду, окружающую пассионария, и собственную природу.

После этого пассионариев появлялось все больше и больше. И здесь произошла небольшая война между двумя племенами, потому что они устроили скачки. Двух арабских жеребцов, которые очень ценились, они пустили наперегонки. И сжулили, конечно: когда одна лошадь побеждала, то выскочили представители противоположной стороны, шуганули ее. А вторая — выиграла.

Кончилось дело тем, что они воевали сорок лет. Довольно условно, а потом решили помириться. Один мудрый старик сказал: «Я не могу мириться с племенем земья потому, что я не смогу посмотреть в лицо ни одной женщине. Нет ни одной, у которой я не убил бы мужа, брата, сына или отца».

И поэтому он уехал в Месопотамию, принял христианство и умер где-то в Омане и — выпал из этноса. Этноса не было. А была какая-то группа этносов — то, что мы называем суперэтнической целостностью.

Дело в том, что, кроме самого запаса пассионарности, энергии, — нужны еще и доминанты (определяющие идеи. — Ред.), по которым вы ее пустите. Нужно иметь такой провод, по которому бы эта энергия пошла. И для этого нужна идеология, в смысле — культура. А там было сложно.

Рядом с Аравией была Персия, где существовал дуализм: светлый и темный боги борются между собой. Одни были — защитники Ормузда (это — персы), а их соседи — туркмены, бахрийцы из Средней Азии, которая называлась Туран, арабы — были поклонники Аримана, бога тьмы. Они не занимались земледелием, не умели читать по-древнеперсидски. (И сейчас никто не умеет.) Это все — поклонники Аримана. Авесту не знали, которую создал великий мыслитель Зердушт, это по-новому, а по-старому, Заратуштра. Поэтому учение персов с дуализмом в Аравии — не прививалось.

Зато христианство имело колоссальный успех в Аравии. Но христианство, создавшись, как известно, в 33 году новой эры, первые два-три века разбивалось на массу учений и направлений. Христиан было много, но учение было совсем не то, что у нас сейчас у православных и католиков. Там был такой учитель, Савелий, который проповедовал в Сирии. Он говорил, что Бог — един, но проявляется в разных формах, в разных образах. Это учение называется вадализм.

А здесь (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред.) — в Пальмире, был некий Павел Самосатский, он был епископом в Антиохии, и он считал, что Христос — человек, в которого вошел Бог. Он не признавал божественного Воплощения.[460]

Это было отвергнуто на Никейском соборе в 325 году, а до этого имело полное хождение. И факт Воскресения, который их предки наблюдали, они толковали по-разному. Остановились — на общедоступной истине.

И тут мы перейдем к основателю религиозной системы.

Мухаммед был человек очень бедный. Образования он никакого не получил. Он был безграмотен, читать и писать он не выучился. Да, это было ему и ни к чему. Вместе с тем у него была гениальная память и очень большой интерес к идеологическим вопросам. Он зарабатывал тем, что был проводником каравана. За это кое-что платили, так что он мог существовать. Но караван пройдет двадцать верст и останавливается. Они там не спешили, — не так, как у нас: «Давай-давай!»